— Да. Он уничтожил все, что мне дорого, и я не забуду этого никогда. Но я также помню, что я Мимикрик. Мы призваны в это измерение для созидания, и я должен следовать за своими природными Дарами, тогда моя реальность не будет…

— Не будет искажаться, — закончила предложение Рэйна. Взгляд ее застыл. С лица исчезла снисходительная маска. — Ты лучше меня. Ты хотя бы попытался что-то исправить. Прибавлял к его имени другие имена. Как там? Дай вспомнить… Единый судья. Правитель. Воин, Дознаватель, Говорящий с Оком Луны. Ничего не забыла? Иногда это помогает. Меняешь имя — меняется судьба. Тут совсем иной случай. Исключительный. Ты шел на ощупь, менял представления Мэл- Карта о себе. Поменял. Однако осталось нечто неизменное. То, что смотрит на него изнутри. И тот, кто обитает в самом его сердце, прекрасно понимает, что он не Правитель, потому что хороший Правитель не утверждает свою власть, а умеет раскрывать потенциал подданных на благо Рода и Земли. Что он также не Судья, потому как его суд происходит с учетом только его интересов. И уж тем более он не говорящий с Оком Луны. Ум его пребывает в пелене непринятия. Он совсем, ну просто совсем не разбирается в тонких материях. Даже если у него вдруг, по какой-то случайности, появилось бы Око, он навряд ли бы что-то услышал. Он глух к подсказкам Великого Логуса.

— Да. Все так. Но у него сила и власть. И чем дальше, тем страшнее. Ты же видишь, он не может остановиться. И никто не может его остановить. Но мы можем попытаться. Еще раз. Вместе.

— Ах да. Я и забыла. У тебя же есть план, — сказала Рэйна голосом, в который были свалены все камни неверия за всю эпоху существования Мимикриков. Но Славика это не смутило, он мысленно забрался на этот каменный курган и, уверенно встав на вершине, изрек:

— Пользуйся тем, что имеешь!

Рэйна вопросительно вскинула брови.

— Так всегда Дед-Пчела говорил. Мой симбиотический… друг, — пояснил Славик.

— И? — выдержав могучую паузу, переспросила Рэйна, оставляя широкую дорогу для объяснений. Их, этих объяснений, потребовалось бы много, поэтому дорога была многополосной и длинной, до самого горизонта воображения. Но Славик не сплоховал. Мастерски уложил длинные объяснения в одно-единственное слово — Сказки!

Понимание выстроило гармоничную мандалу — геометрический орнамент в виде круга. Мандала обрела видимость, и ее отпечаток врезался в стену пещеры, продолжив череду предыдущих символов, закрепленных в камне навечно.

Следуя взглядом за тем, как Пещера увековечивала в себе секундное понимание устройства Вселенной, приносящее мир, Рэйна произнесла:

— Сказки — это не просто так…

— Это другой язык объяснения реальных событий, — закончил за нее Славик. — Рассказывай ему сказки. Раскрывай реальность. Успокаивай ум, убаюкивай, а затем отправляй его в сон. Я буду встречать его там каждую ночь. Буду погружаться в его воспоминания, как бы глубоко они ни прятались, и менять их.

— Опасная штука, — в голосе Рэйны закружились снежинки сомнений. — Слышал про Блуждающих Духов, дружок? Твое сознание будет открыто и беззащитно. Очень опасный план.

— Ничего. Я готов рискнуть.

Рискнуть… рискнуть… рискнуть… рискнуть… — опять зашептало что-то на разные голоса. А затем один голос, выделившись из общего хора, закричал:

— Эй… Савуш, слышишь, Савуш, ты мне нужен! Ты нужен моей матери, Лали… помнишь? Эй-эй-эй… куда? Не пропадай, ты не имеешь права пропадать! Она в беде! По твоей вине, между прочим! Мы в Плюющей Пещере, на Вар-Вилоне, слышишь? Не пропадай, куда ты? Найди нас! Найди моего отца! Слышишь? Слышишь?

— Слышишь, слышишь, слышишь, слышишь… — с разных сторон, шепотом вечерней травы, нечто сопроводило Рэйну и Славика, возвращая очертания их реальности.

Пещера исчезла, но не исчез образ. Перед мысленным взором Славика со всей отчетливостью стоял образ Феюса и странного зеленого существа. Существо, растягивая слова, пыталось закончить фразу:

— Ка-ки-е кра-си-и-вы-ы-е-е кру-же-ва-а…