Мо опустила подзорную трубу, обернулась и посмотрела на меня. Улыбнулась.

— Пеппа говорит, что у тебя начались месячные.

— Она всем это рассказывает. Офигеть, как смешно.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да. Ингрид мне все показала. Правда, пришлось сжечь трусы. Ингрид дала мне таблетку и горячий камень, чтобы приложить к животу.

— Прости, что меня не было рядом. Все было ужасно?

— Да нет, нормально. Ингрид сказала, что я теперь женщина.

Мы посмотрели на нору, но там было тихо. Даже вороны молчали, и листья не шуршали. Ни движения, ни шороха. Мо сидела и смотрела вперед. Потом она меня обняла, и мы еще долго так сидели.

Вдруг из норы показалась барсучья голова с двумя черными полосами. Мо напряглась.

— Сол…

Барсук вылез и остановился, принюхиваясь. Потом вылез еще один и еще. Третий немного побегал вокруг, а потом они все замерли, нюхая воздух. Первый был больше всех. Я раньше никогда не видела барсуков вживую, только в Интернете, и они оказались гораздо больше, чем я думала, и двигались очень легко и плавно. Два барсука поменьше опустили носы к земле. Один время от времени отбегал и возвращался обратно, как будто хотел поиграть. Большой барсук еще понюхал воздух и затопал по старой цепочке следов прямо к нам. Остальные пошли за ним. Мо схватила меня за руку и разинула рот. Глаза у нее горели, она лыбилась, как будто никогда ничего подобного не видела. Барсуки подходили все ближе к нашему дереву, и мы застыли на месте. Наконец мы услышали, как они скребут когтями по снегу, разглядели серые и черные шерстинки у них на спинах, которые шевелились на ходу. Примерно в четырех метрах от нас большой барсук остановился, поднял голову и посмотрел в нашу сторону. Он смотрел нам прямо в глаза, а другие двое ковыряли снег носами и лапами. Потом и они подняли головы. Теперь на нас смотрели три барсука. Было очень смешно, потому что у них стали испуганные морды, а ушки встали торчком. Мо медленно выдохнула. Еще какое-то время мы так и сидели, мы с Мо и трое барсуков.

Потом послышался топот и тяжелое дыхание — я знала, что это Пеппа несется по лесу, так что я обернулась на нее посмотреть. Большой барсук медленно развернулся и потрусил обратно к норе.

— Мо! Сол! — завопила Пеппа издали, а потом подбежала к нам. Барсуки уже спрятались.

— Глазам не верю, — рассмеялась Мо.

— И я. Они обычно ведут ночной образ жизни. Я думаю, что это самка и два детеныша. Им уже почти год, потому что барсуки размножаются в феврале.

Пеппа, подбегая, услышала, что я говорю.

— Прямо как я! Я тоже родилась в феврале! — заорала она и врезалась в нас. Мы упали в кучу листьев.

— Пеппа! — вскрикнула Мо.

Я села и сгребла Пешту в охапку.

— Ингрид сказала бы, что это магия.