Наступает прозрение, приобретается новый взгляд на мироздание. Эти все видения, высшая материя, запутывают вас, если вы не готовы это принять. Но скорее всего, просто некая чистота, новая страница. Трансформация. Перерождение. Это тут понимаешь очень быстро. Хочется все перечеркнуть, отпустить и начать жить заново. Люди были воодушевлены. Их глаза блестели радостью.
Как настоял Пол, нам было необходимо возрождение нашей любви. После всего пережитого для нас, ясно, что по его заказу, как и для еще одной британской семейной пары, под утро были отведены какие-то другие комнаты. Они были похожи на шалаши с витриной. После того, как все проблевались и наорались, их, остальных участников, посадили возле костра. Уже рассветало. Люди выглядели расслабленными и пьяно счастливыми. У кого-то еще текли слюни, кто-то резко попахивал в мокрых штанах. Кто-то, развалившись на соломе, пялился в небо, все еще там, пытаясь вернуть мозг на землю.
Нас и ту, вторую пару, шаманы под белы руки бережно проводили в шалаши, прямо напротив костра. Там на полу лежала какая-то подстилка из соломы или бамбука. Почище чем те, предыдущие.
Пахло иланг-илангом, шалфеем, розой и жасмином. Запахи секса. Свечи горели в подвесных медных чашах-светильниках, на легком ветру развевалась тонкая белая ткань. В левом углу стоял обнаженный черный мужчина, и абсолютно обнаженная женщина в правом. Оба с опахалами, все в цепях с культовыми брелоками, с отрешенными лицами не то мучеников, не то хранителей какого-то секрета. «Странное зрелище….» ― подумала я.
Нас с Полом загрузили в этот шалаш. Мы выпили по рюмке. Впрочем, это с натяжкой можно назвать рюмкой ― деревянная и очень длинная бамбуковая трубка с какой-то светлой жидкостью. «Это что, опять Аюваска?» ― спросила я. «Расслабьтесь, вам будет хорошо. Это другой обряд. Только для вас и вашего мэна. Больно не будет», ― с улыбкой прошептал маленький перуанский человек.
Запахи сводили с ума. Пол был большим и уже мгновенно очень твердым. Он где-то потерял свою майку. Его тело блестело от пота и страсти. Он протянул руки как бы в приказе приблизиться. Нет, это был не приказ… Как его назвать? Ну, что ли, властная просьба, полупьяный взгляд избалованного человека. Призыв?
После всего пережитого той ночью, помню, что на меня этот взгляд уже не подействовал. За несколько часов пережитая боль всей моей жизни. Боль, скомпонованная в одну точку, как яркая сингулярная точка чистой энергии Черной Дыры ― могу лишь метафорически попытаться выразить те странные трансцендентные ощущения, недоступные, неподвластные человеческому языку и пониманию. Боль, где время и пространство искажаются, разбивая действительность на мелкие осколки.
Боль, которая переносит тебя в другой мир и в то же самое время взрывает в мозгу прошлое, опустошая тебя настолько, что ты просто рад, что смог выжить. Это абсолютное, а не относительное счастье.
Тот взгляд Пола приковал к себе все мое внимание. Как в фильмах про космос, в тумане или каком-то вакууме исчезли и голая парочка негров с опахалами, и все сидящие возле костра, еще отмороженные участники того культа.
Свет стал каким-то тусклым, как догорающая свеча. Глаза Пола, как две черные пуговки, тянули меня к себе.
Я смотрела на него и больше не чувствовала себя побежденной. Мне не хотелось подчиняться, мне не было страшно. Мне это нравилось. Ему тоже. Только теперь в его глазах за страстью я увидела то ли вопрос, то ли намек на неуверенность. Как будто бы страх. Он чего-то ждал. Я буду помнить этот взгляд всегда. Он ждал моего решения. Он от меня зависел. Это взгляд паники. Страх, которого в глазах этого мужчины я не видела никогда раньше. От бамбукового напитка с него слетели все маски, обнажая все его слабости и пороки.
За долю секунды я увидела и отверженного маленького мальчика, такого наивного и чистого, но испуганного и просящего. Потом парня, который хочет доказать отцу, что он достоин. Потом уже какого-то раненого злобного черта, опустошенного и отверженного. Потом гнев, потом снова этот страх. Потом мольба. И это все за какое-то мгновение. Все это в его черных глазах, прямо смотрящих мне глубоко в душу.
Мы обменялись опытом в том взгляде, всем предыдущим опытом наших разбитых и закомплексованных жизней. Я его узнала…
В моей голове неожиданно вдруг появился образ Кевина. Глаза голубые как яркое небо. Всепоглощающее чувство любви и желания. Тот высокий сильный блондин протянул ко мне свои любящие руки, крепко прижал меня к груди и подарил ощущение, которое я всегда искала. Абсолютную любовь. Лиза начала плакать. Вета возбудилась. Я почти потеряла сознание. Откуда пришло это видение? В суматохе будней, я почти забыла те глаза.
Кто-то мягким движением снял с меня все вещи, вернее то, что осталось от моего платья после первого психотропного оргазма боли. Я стояла обнаженная над ним, в свете костра, под взглядом всех этих людей и наслаждалась моментом. Как Лиза когда-то в свете софитов наслаждалась властью над дыханием публики… Точка сингулярности взорвалась в моем теле оглушительным долгим оргазмом. Стоя, без каких-либо прелюдий и прикосновений, я испытала тот же самый оргазм, что и двадцать лет назад, только в сто раз сильнее. Оргазм от осознания себя ― кто Я, какая Я…
Я набросилась на Пола со всей страстью, присущей моему возрасту и моей всепоглощающей сексуальной тяге к Кевину. Я брала его как хотела. Час, а может и дольше. Все встало на свои места в том диком танце эротики. И Ветина страсть в барабанах музыки, побеждающая на чемпионатах перед тысячными взглядами аудитории. И вздох завороженной публики в немом оргазме перед первобытной пластикой восточного танца. И Лизино совершенное пятнадцатилетнее тело в софитах перед камерами репортеров на подиуме своей несбывшейся мечты. И вся боль, пережитая мною той ночью. Все стало на свои места.
Не помню точно, но Полу, по-моему, давали что-то еще пить. Меня не останавливали, меня невозможно было остановить. Я брала его целиком, по-всякому. То наказывая его, Пола, то любя Кевина. Мне не дано понять умом то феерическое чувство, тем более описать его. Задыхалась собственной слюной, сплевывала и вновь пускала его так глубоко, что, казалось, он протыкал мне сердце. Он… кто он? Меня до сих пор пробирает дрожь от тех эмоций. Потом я падала куда-то на самое дно, когда он снова брал меня. Потом смеялась, просила вина и продолжала эту дикую пляску секса…
Когда я закончила, Пол не мог дышать. Он лежал обездвиженный и смотрел на меня широко открытыми глазами. Его член, после стольких оргазмов, теперь висел у него между ног, сморщенный и какой-то очень маленький.
Я встала. На коже в свете огня блестит пот. Коврик-матрас чмокает от влаги. Мне хочется пить. Уже не так сильно пахнет жасмином. Пахнет феромонами секса, нашим запахом… Я вышла из палатки, больше на него не глянув. Мне стало неинтересно смотреть на него. Кто-то накинул на меня плащ и подсадил к огню. Все молчали. Долго… Тихо…
«Дайте мне кто-нибудь сигарету, ― громко сказала я. Все как один полезли за сигаретами, кто в карманы, кто в сумки. ― Спасибо». Я закурила.