На самом деле Сорен боялся, что уже понимает ответ на свой вопрос, и хотел, чтобы отец произнёс это вслух.

Вирен посмотрел ему прямо в глаза. И произнёс:

– Сынок, тогда ты должен будешь принять верное решение. И ты уже знаешь, какое именно. – На лицо его пала тень.

Так вот, значит… вот, значит, что замыслил его отец!

Сорен потрясённо помотал головой.

– Я не знаю. Не знаю, смогу ли сделать такое!

Одно дело – подкалывать Каллума, насмехаться над малышом Эзраном, это просто повседневная жизнь… Но ведь на самом деле Сорен любил принцев! Считал себя их другом и защитником. Надеялся, что они живы, что удастся их спасти.

– В диких землях, где они сейчас пропадают, несчастные случаи происходят то и дело, – продолжал Вирен. – Несчастные случаи со смертельным исходом. – Он погладил сына по щеке, приподнял ему голову за подбородок. – Сын мой. Это нелёгкий выбор, но ты достаточно силён, чтобы с ним справиться.

Внутри у Сорена словно что-то оборвалось… Но он нашёл в себе силы согласно кивнуть.

Вирен снова торжественно ударил посохом о камень.

– Никому не передавай моих слов, Сорен. Даже Клаудии. Этот груз ты должен принять на себя в одиночку и быть настоящим мужчиной.

Хотя, разумеется, тут и нечего передавать другим, подумал Вирен. Я умею быть осторожным в выражениях.

Он отвёл взгляд от сына, снова всмотрелся в даль, в просторы родной земли.

– Да, в этом мало радостного, сын. Для меня тоже непростой выбор и тяжкий груз – принять корону Католиса и вместе с ней ответственность за страну. Но однажды эта корона перейдёт к тебе.

Клаудия тем временем ждала отца у него в кабинете. Ища, чем себя занять, она откинула полог с таинственного зеркала и жадно вглядывалась в его глубину, желая проникнуть в его секреты. Если бы ей это удалось, отец бы ею так гордился!

Девушка задумчиво водила накрашенным ноготком по древним рунам на раме. Потом открыла один из ящиков отцовского комода и извлекла наружу ступку. Сняла с ближайшей полки ларчик, извлекла наружу сушёный язык ящерицы, осторожно истолкла его пестиком и начала произносить заклинание. Это заклинание было из числа её любимых, потому что вынуждало неодушевлённые предметы говорить – в прямом смысле слова. В прошлом она довольно бездарно растратила кучу ящериных язычков для собственного развлечения и сейчас гордилась, что тратит магический ингредиент не просто так, а ради серьёзного дела.

– Поведай мне о своей истинной природе, – приказала Клаудия зеркалу и произнесла слова заклинания, чтобы магия подействовала: – Юигам юовс йорксар!

Голубой порошок толчёного язычка замерцал, и белки глаз Клаудии вместе с радужками подёрнулись лиловым. Вспышка тёмного света озарила комнату… И – ничего.

– Ах ты упрямое магическое зеркало, – в сердцах выговорила Клаудия.

– Ты в самом деле думаешь, что я не пробовал этот способ? – произнёс голос у неё за спиной.