Граф кивнул, и Хильда изложила следующее:

Первое: Маркиз Лоэнграмм стоит на стороне нового императора, и по приказу этого императора лишь приводит к подчинению его подданных. Сторона же Брауншвейга и Литтенхайма не имеет никаких законных обоснований своих действий, только собственные амбиции.

Второе: Военная мощь герцога Брауншвейга и прочих велика, и рано или поздно к ним примкнёт большинство дворян. Поэтому, даже если дом Мариендорф примкнёт к ним, он не будет рассматриваться как особо важный союзник, и мало что получит в итоге. С другой стороны, лагерь Лоэнграмма в данный момент слабее, так что, поддержав его, дом Мариендорф окажет не только военную поддержку, но и поможет укрепить политическое влияние, за что вправе рассчитывать на тёплую благодарность.

Третье: Герцог Брауншвейг и Маркиз Литтенхайм объединяют силы только на время. В долгосрочной перспективе у них нет желания сотрудничать. Командование их вооружённых сил тоже не едино, и это может стать фатальным. Сторона же Лоэнграмма имеет единую цель и единое командование. Что бы ни случилось по пути к развязке, само собой разумеется, кто в итоге окажется на вершине.

Четвёртое: Ни Райнхард фон Лоэнграмм, ни его приближённые не имеют длинной аристократической родословной, что делает его очень популярным в народе. Невозможно выиграть войну одними офицерами, а обычные солдаты обеих сторон принадлежат к простонародью. Среди рядовых солдат герцога Брауншвейга уже сейчас вспыхивают беспорядки и мятежи из-за неприязни солдат к своим высокородным офицерам. Есть даже опасность полного краха…

— Что скажешь, отец?

Граф Мариендорф молчал, вытирая со лба пот. Поспорить с логикой дочери он не мог.

— Я считаю, что дом Мариендорф должен присоединиться к победителю, то есть, к маркизу Лоэнграмму. В качестве доказательства лояльности мы также должны предложить ему землю и заложников.

— Земля не проблема, дадим, почему бы нет. Но заложников я предоставлять не собираюсь. И это не об…

— Даже если заложник сам желает этого?

— Но кто вообще на такое… — граф прервался на середине фразы, на его лице появилось испуганное выражение. — Нет, ты не…

— Да. Я пойду.

— Хильда!.. — её отец вздохнул, но девушка спокойно выдержала его взгляд, а потом добавила сливки и сахар в свой кофе. Она была уверена, что её тело не предрасположено к увеличению веса.

— Я очень признательна тебе, отец. Ты привёл меня в мир накануне очень интересных времён, — граф Мариендорф ошеломлённо уставился на неё. — Я не могу сама двигать историю, но могу своими глазами наблюдать, как она движется, и живут и умирают те, кто оказался у её руля.

Выпив кофе, Хильда встала и обняла отца, прижав его голову к груди и потеревшись щекой о тусклые каштановые волосы.

— Не волнуйся за меня, отец. Во что бы то ни стало, я защищу дом Мариендорф.

— Тогда я отдаю его будущее в твои руки, — спокойствие стало возвращаться в голос главы рода. — И чем бы всё ни кончилось, я не стану сожалеть. Но ты не должна жертвовать собой ради дома Мариендорф. Вместо этого думай о том, как использовать дом Мариендорф для собственного выживания. Ты сделаешь это?

— Отец…

— Береги себя.

Хильда наклонилась и поцеловала отца в лоб. А потом повернулась и покинула террасу.