Кое-как, ковыляя, и потихоньку переставляя ноги, я добралась до верха лестницы. Сзади меня бдительно контролировал рыцарь.

- Добаловались, шакальи дети.- Злобно встретила нас вверху учитель.- Ты,- ее узловатый палец ткнул в рыцаря, - чтоб шел дочистил курятник. Да, чтоб там с пола есть можно было. А ты,- пребольно ткнула она мне в бедро,- живо за мной.

Учитель привела меня в свою келью. До этого момента я никогда не была в месте проживания учителей и поэтому вовсю крутила головой. Келья была более чем скромной: узкая лавка, низкий столик со стопкой циновок, и ряд полок со всякими снадобьями, притираниями и свитками.

- Не вертись, шавка драная.- Дернула меня за подол рубахи учитель.- Сюда ляг.

Она заставила меня лечь на пол, где был постелена плетеная из бамбука циновка. Задрала мою рубаху и ощупала своими длинными узловатыми пальцами.

Достала мешочек игл и начала втыкать их в живую меня.

- Учитель!- Застонала я, уже на первой иголке.- За что! Ну, побегали немного. Это же пытки!

- Лежи, дура. Это иглоукалывание называется. Лечу я тебя, бестолочь неуклюжую.

- Но у меня ничего не болит!- Воскликнула я.

Я слышала про иглоукалывание, но прежде на здоровье мне жаловаться не приходилось, поэтому я и помыслить не могла, что это настолько больно.

- Да?- Удивилась учитель.- И даже сломанная рука?

Она как-то хитро коснулась моей левой руки, и тут я ощутила дикую волну боли в этой конечности.

Крик сдержать я смогла, но не слезы, что неудержимо покатились по щекам.

- А еще воин великий.- Нахмурилась учитель.- Терпи, дурная.

- Пустите.- Во избежание еще больших болевых ощущений, я старалась не вертеться и не отмахиваться, но сдержать поток слез было выше моих сил.

- Теперь я знаю, как вас наказывать.- Довольно усмехалась учитель, продолжая тыкать в меня иголками.

Превратив меня в подобие ежа, она достала толстые сигары, подожгла и стала окуривать меня.

Лежать было трудно, иглы при каждом моем вздохе пульсировали в теле, рождая новые волны боли, от сигар горели легкие, хотелось кашлять, но кашлять ни в коем случае было нельзя, это приводило к содроганию всего тела и новым болевым виткам. Кажется, пытка продолжалась вечность. Но, когда учитель вынула из меня иглы, и привязала мою руку между двумя досками, а затем и отпустила, то солнце на улице едва сменило свое положение.

Помахивая зафиксированной рукой, я предвкушала облегчение трудовой повинности, а то и уменьшение тренировок.

- Куда пошла.- Рыкнула учитель. – А ну быстро на площадку. Отрабатывай «стойку всадника». Раз уж ныне безрукая.