— Отойди! — Тим занервничал сильнее и нажал лезвием на кожу Эллы. Теперь кончик ножа обагрился ее кровью, а она закричала.

— Отойди, отойди, — умоляла я сзади.

Саша послушался и сделал шаг назад.

— Они… Это все они! Первая не смогла тебя охомутать, зато смогла вторая. И ты отвернулся от меня! Предатель!

— Я пока не предатель. Я просто хочу знать, что произошло. А дальше я уже разберусь, — спокойно говорил Саша. Отлично. Не надо его еще больше раздражать. Бельский выбрал правильный тон, как мне казалось.

Однако…

— Я не верю тебе!

— Слышь, бро, — взял Саша другой тон, — я винил себя в ее смерти три гребаных месяца! Я плакался тебе в жилетку, и ты, козел, кивал и успокаивал. А при этом знал, что я ни в чем не виноват! Так что это ты меня предал! И я имею права знать, что там случилось на берегу!

— Хорошо, я услышал тебя, но я же не мог тебе сказать, пойми!

— За что ты ее убил?

— Я не хотел… Я не знал, что мне делать… — Тимур таял на глазах, словно снежинка в руке, он нервно лохматил волосы левой рукой, а нож все дальше и дальше отклонялся от Элькиной шеи. Слава богу. Главное, чтобы сестра, почувствовав свободу, не рванула от него. Предсказать поведение Тима в данной ситуации невозможно. — Она бегала за тобой. У меня не было шансов. Но ты же знаешь, что она мне нравилась…

— Я знаю, что ты ее хотел, это немного другое…

— Не важно. Мне она не дала! Она в тебя влюблена была! А тут я гуляю и вижу, что мужик с нее слезает! То есть я сначала не знал, кто там, я слышал, кто-то трахается в кустах, я и решил подсмотреть. Но еще до того, как я подполз к кустам, этот боров вылез оттуда… И бежать. А я влез. А там Наташка лежит. В белом платье. Бухая. В отключке. И я…

— О боже, — простонала я в ужасе, понимая, что услышу.

— Ты что, изнасиловал ее? — понял и Саша. — Ты понимаешь, что несчастную девочку изнасиловали дважды за один час?!

— Но я не знал этого!

— Она лежала в отключке, Тим? Ты что, не понял?

— Откуда я знал? Я думал, она после секса отключилась. Тем более выпила до этого, сам видел. Ну уснула довольная, понял? Значит, мне молодому и не уроду какому-то, не давала. А я из хорошей семьи. У меня будущее! Я в Америке жить буду!! — заорал он внезапно. Будто убеждал сам себя. — А этот… жирный старый урод! И ему она дала. Ну потому что он дружил с Павлецким! Да, знаю, мы выяснили, что это липа, но я-то этого не знал тогда. Ну, думаю, чем я хуже? И я пристроился. А она очнулась в конце. И как заорет. Я, мол, девственница, себя до свадьбы берега, я тебя засажу на много лет! Капец… Ну вранье же. Я говорю, только что слез с тебя мужик! А потом понимаю, что что-то не то… Я ведь тоже пригубил коньячку тогда. Соображал не очень. А она брыкаться начала. Встала и побежала…

— И что ты сделал? — с замирающим сердцем спросила я, ожидая услышать, как он гнался за ней с булыжником в руке или еще каким оружием.

— Ничего! Я только думал, что же делать, хотел ей денег предложить, как она упала. Видать, не до конца очухалась. Она ж не бухала никогда. А тут алкоголь и плюс этот чай с амфетаминами. Вот и вырубалась постоянно. Ну а я… Я понял, что мне конец. Того-то мужика она не запомнила и не знает, что насиловал. А я — вот он. Сажай — не хочу.