— Кайл? Кайл сказал, что ты торгуешь своим телом, и предложил что?!

— То, что в порядке вещей предлагать доступным девочкам из заведений.

Пожав плечами, я даже не оглянулась в сторону Кайлин.

— Знаете, самое обидное даже не то, что предложил оплатить лечение матери телом. Обидно, что он мне действительно нравился. Уже много лет я часто слышу от родителей, знакомых, друзей семьи, что мне нужен мужчина. Сильное плечо, на которое можно опереться в трудных жизненных ситуациях. Защитник. Опора. И знаете, Кайлин, я никогда не воспринимала эти слова всерьез. Да, мои ровесницы все давно замужем, с детьми, все по-своему счастливы. Но мне казалось, что время еще есть, что родители важнее. Что мне никто не нужен. Но вот появился Кайл и я подумала, а может быть, дело не только в том, чтобы было на кого положиться? Может быть, семья, муж, это нечто большее? Нечто, что позволяет не быть одинокой в большом шумном городе? Но одна случайность, Боги, всего лишь одна случайность. Вывих, это ведь так глупо, не правда ли? И он предлагает помощь, такую нужную, жизненно необходимую, и озвучивает цену. Непомерно высокую. Ту, что я никогда не буду готова заплатить. Обидно не это, Кайлин, обидно, что, оказывается, одной фразой можно растоптать зарождающуюся симпатию, потерять доверие и так сильно разочаровать, что только нужда заставляет переступить через гордость и приехать в столицу, чтобы встретиться с ним.

Что-то влажное было на моих щеках, за окном все так же царствовала ночь, в комнате было так тихо, что я слышала мягкие шаги Кайлин. Но повернуться, посмотреть на мать Кайла так и не смогла.

— Я очень хотела встретиться с вами. Готова была умолять о помощи моей маме. Но вы говорите, что Кайл привез моих родителей в Кронт, занимается лечением Сельмы, а я… А я сижу в его доме и даже думать боюсь, что будет, когда он вернется. Что теперь он попросит за свою помощь. И самое мерзкое. Что в моей ситуации я готова согласиться на все, на все, что угодно, если есть хоть один шанс, что женщине, которая спасла мою жизнь, станет лучше. Надеюсь, вы не скажете об этом сыну…

Судорожный вздох за моей спиной вызвал любопытство, но прежде, чем я решила, стоит ли поворачиваться и смотреть в глаза маме Темного Фрейзера, она заговорила. Зло, чеканя каждое слово, она наносила удары своему собеседнику. К счастью, не мне.

— Ну что, сынок, поздравляю. Я думала, что совершить большую глупость, чем с Тьмой, ты уже не сможешь и удивить меня у тебя не получится. Но, оказывается, я совершенно не знаю своего ребенка. Сельмой и Майклом я займусь сама, Марго вернётся — поможет, а понадобится и Мэл привлеку, но эти люди будут жить еще долго и, надеюсь, счастливо. Я сильно задолжала Рианне. Как минимум за то, что она увидела в тебе что-то хорошее. Но ты… Ты, мой хороший, должен загладить свою вину. И на месте этой девочки я бы тебя не простила. Как жаль, что ты оказался таким ревнивым глупцом, чтобы потерять доверие этой девушки. Очень жаль.

Как только Кайлин начала говорить, я резко повернулась ко входу на кухню и все время, пока ведьма отчитывала своего сына, с ужасом смотрела на Кайла. Он замер в дверях, румяный с улицы, с горящим темным взглядом, даже не сняв свою куртку. Он не сказал ни слова в ответ на отповедь матери. Все это время он смотрел на меня и в его взгляде легко угадывалась вина, а еще бездна сожаления.

— Рина.

Его тихий голос, мое имя, произнесенное на выдохе, и крепко сжатые кулаки. Он слышал. О, Светлая Богиня, он слышал каждое мое слово! Как жаль, что все хлесткие слова Кайлин предназначались не мне.

Ведьма подошла ко мне и, обняв, скрыла от меня Кайла. Наклонившись, она мягко поцеловала меня в лоб и прежде, чем уйти, тихо шепнула:

— Не смей прощать, ему нужен этот урок, иначе он так и не научится ценить то сокровище, которое случайно нашел в твоем лице. Я верю, ты со всем справишься, Рина, но он мой сын… Прости, девочка.

На мгновение сжав меня чуть сильнее в своих руках, Кайлин, развернувшись, ушла. Сначала из кухни, а минутой позже я услышала, как хлопнула дверь. Она ушла, оставив меня наедине с рыжим Фрейзером. И что мне теперь делать, я не имела ни малейшего представления.