Страх ледяными щупальцами обхватил ее шею, оставляя мерзкое послевкусие отчаяние на языке. Брюнет, явно борясь со своими веками, все же распахнулся глаза, опять встречаясь глазами с Пэм, а потом переводя куда-то вбок.
— Может я… я все-таки сбегаю за аптечкой? — сорвавшимся голосом спросила блондинка, думая, что обрабатывая его раны, она бы точно не дала ему уснуть.
Почему-то казалось, если он закроет глаза и провалится в мир снов, может случиться что-то непоправимое и не хотелось думать подробнее, что именно.
— Эти розовые пряди… совсем тебе не идут.
— Ч-что? — изумилась Пэм, смотря на гипнотизирующего взглядом ее волосы Блейка.
— Мне они… не нравятся, — прошептал Блейк, видимо не находя сил на нормальный голос. — Они словно… прячут истинную… тебя от всего… мира… от меня.
Его голос был тих, но прозвучал в голове у Пэм словно гром среди ясного неба. Она неловко открыла рот, потом закрыла, а потом замечая как его веки опять опускаются, вцепилась в мужскую руку сильнее и начала громко тараторить что-то про Беатрис, учебу в университете и свои увлечения. Пэм пыталась, как могла удержать его здесь, рядом с собой, а потому несла полнейшую чушь лишь бы видеть его расфокусированный взгляд светло-голубых глаз.
Обо всем она подумает позже, а пока надо сделать так, чтобы он дожил до приезда подмоги. Страх, сковывающий горло, не отступил. Однако, помимо него в душу влилась искрящаяся надежда от его слов, такая глупая и детская в своём проявлении, но все заставляющая лишь сильнее переживать за жизнь Блейка, которого теперь она никуда отпустит, а уж на тот свет и подавно.
Глава 8
Тук-тук
Сердце беспокойно билось в груди, не давая и секунды на спокойный, размеренный вздох.
Тук-тук
Ступня отбивала нервный, быстрый ритм, а руки дрожали от напряжения, словно подхваченные тремором.
«Затмение» за несколько секунд превратилось из популярного и любимого бара в комнату ожидания одной из больниц. Пэм стояла у двери в «нижний» бар, прислонившись спиной к стене, и непроизвольно отсчитывала секунды. Все ее мысли были целиком и полностью обращены к Блейку.
Она так переживала за него, что становилось дурно. От одной мысли, что с ним могло случиться что-то серьезное, хотелось разнести весь бар и не важно кто что скажет, ведь ее отец им владел.
Когда Беркет вместе со своими подчиненными приехал на место происшествия, Пэм все ещё разговаривала с Блейком, пытаясь удержать его в сознании. Отец, естественно, кинулся к дочери, но она так вцепилась в брюнета, что пришлось транспортировать в машину ее вместе с ним. Всю дорогу до бара, куда уже прибыл врач, девушка не отпускала Блейка, а потом, когда ей все же надо было это сделать, она закатила истерику, что пойдёт с ним.
Мистер Беркет через силу оттащил Пэм от Блейка, вывел в «верхний» бар и начал расспрашивать о случившемся. Ее рассказ произвёл на отца впечатление, хотя девушка этого даже не заметила, а особенно та часть, где она убила одного из громил. Пэм же пока было не до этого. Переживания за жизнь Блейка ослепляли, делали ее невосприимчивой к другим проблемам, которые, естественно, позже дадут о себе знать, но… не сейчас.
Сейчас все ее внимание было сосредоточено на брюнете. Дверь вдруг открылась, и девушка, вздрогнув, сразу бросилась к пришедшему снизу отцу.
— Н-ну, что? Как Блейк?
— Все хорошо, его подлатали. Через недельку будет как новенький, — радостно сообщил мистер Беркет, очень хитро оглядывая дочь.