Осназовец торопливо скрылся. Козулин провожал его полным ненависти взглядом. Надавали, понимаешь, уродов — приходится делать все самому.

— Товарищ капитан…

— Глохни — перебил Козулин. Подбежавший Игнатенко послушно замолчал. — Значит так, Мишка, нас здесь четверо, не считая того мудака. Бери Игорька за жопу, и двигайте наверх. Я с Ринатом контролирую выходы на нижние уровни. Встретите урода, дайте знать — рации сдохли, в общем, придумаете что-нибудь. В бой не вступать, держать оборону. Если не найдете, возвращайтесь назад.

— Понял…

— Нихера ты еще не понял. Иди, давай.

Осназовец поспешно кивнул. Козулин махнул рукой — вперед, мол, не задерживайтесь.

— Фарафутдинов…

— Я!

— Головка от хуя! Иди за мной…

Вдвоем они добрались до шахты грузового лифта. Козулин указал на железную лестницу.

— Остаешься здесь. Малейшее движение снизу — огонь на поражение, понял?

— Так точно!

Капитан с сомнением взглянул на бойца.

— Все-то вы понимаете, мля, только почему-то дохнете, как мухи.

Фарафутдинов не ответил. Застыл у стены, направив ствол винтовки вниз. Козулин вздохнул. Ситуация начала выходить из-под контроля. С учетом обстоятельств, это могло иметь нехорошие последствия, как для проекта, в общем, так и для самого капитана в частности — последнее беспокоило больше.

Внизу, Панюшин вслушивался в отрывистые команды капитана — слышно было не очень, но и услышанного оказалось достаточно. Вернувшиеся ни с чем осназовцы, доложат о результате капитану, после чего, вся эта сомнительная компания двинется вниз, прочесывать уровни один за другим.

Прятаться на самом нижнем — заранее проигрышная идея. Атаковать оставшихся на верхнем уровне не получится — осназовец не раздумывая, нажмет на курок, как только Юрка высунет голову из шахты. Подъем на лифте займет слишком много времени — вполне достаточно, чтобы бойцы нашпиговали его пулями, калибр которых остался так и не выяснен Панюшиным.

Знать бы, что от него требуется. Насколько бы тогда легче было бы существовать.

Половина его умерла. Зато осталась вторая половина, и с ней как-то придется жить. Так думал, вернее даже не думал — скорее понимал Юрок, покачиваясь, прижимая руки к вискам.

В голове гудело, в глазах плыло, а мысли пропали куда-то — понимание заменило их.