— Капитан Отан убит.
— Капитан убит? — он глядел с полным непониманием, которое вскоре сменилось гневом. — Вы думаете, это сделал я?
Огромные кулаки сжались. Джон шагнул в сторону, выхватив протонный пистолет.
— Стоять! Я всего лишь выполняю приказ!
— Ну что ж… — большие руки напряглись. Хал Самду взглянул на наведенную иглу, и Джон Стар увидел в его глазах презрение к опасности. Но оп остановился.
— Ну что ж, — повторил он. — Если это не ваша вина, то я повинуюсь.
Когда Джон Стар постучал в дверь Жиля Хабибулы, тот крикнул, чтобы он входил. Могучий часовой, которого вчера видел Джон, сидел, расстегнув для удобства форму, за столом, заставленным бутылками и тарелками.
— О, входи, входи, дружище! — воскликнул он. — Мне тут смертельно захотелось поесть, прежде чем лечь спать. Чертовски отвратительную ночь провели мы, ожидая на холоде неприятностей. Но подсаживайся и перекуси со мной. Мы получили со «Скорпиона» свежие припасы. Это все же неплохая замена синтетическим пайкам — ветчина, засахаренная слива и старый датский сыр. Но ухаживай за собой сам, дружище.
Он кивнул на стол, на котором, по мнению Джона Стара, хватило бы еды на шестерых голодных мужчин.
— Нет, спасибо. Я пришел…
— Если не хочешь есть, то уж выпьешь-то ты в любом случае. Тебе повезло, дружище, насчет питья. Старый форт покинули много лет назад, но погреба оставили полными. Это вино прекрасно сохранилось. Осмелюсь заявить, что оно самое лучшее в Системе. Там был полный погреб, когда я его нашел. А…
— Я должен сказать вам, что у меня есть приказ взять вас под стражу.
— Арестовать? Но чем, парень, провинился старый Жиль Хабибула? Я никому не причинил здесь вреда.
— Капитан Отан был убит ночью. Вы будете допрошены.
— Ты не шутишь над старым бедным Жилем?
— Нет, разумеется.
— Убит! Говорил я ему, что он должен со мной выпить. Капитан вел спартанскую жизнь, дружище… Ах, должно быть, это ужасно, когда тебя ждет такой конец. Но ты же не думаешь, что это сделал я, дружок?
— Я, разумеется, не думаю. Но мне приказано запереть вас в камеру.
— Эти старые подземелья холодные и сырые, дружище.
— Мне приказано…