— Не стоит уходить в подземелье, чтобы потешить любопытство. Мать — сыра земля не приемлет подобного. Остуди свой раж, козаче, дай над собой власти холодному рассудку и ответь Богу и самому себе: куда и зачем ты идешь?..

Снова засмеялся Павло и стал крутить от нетерпения ус.

— От приставучий дед попался!.. Ступай своей дорогой! Пугай своими речами баб да ребятню! Не боялся я сабель басурманных и пик ляховых, от пуль и кинжалов не прятался. Куда задумывал идти — там и оказывался. Удача мне мостики через любые преграды стелила. Авось, и в пещерах убережет…

Сказал казак и раздвинул кусты, где начинался лаз в пещеру.

— И удача может заблудиться во тьме подземелья!.. Верно люди говорят: свой гонор страшней вражьей сабли. От залихватской гордости куда больше голов теряется!.. — произнес вдогонку старик.

Но казак уже не услышал тех слов. Сырость темного подземелья не остудила его. Он упрямо пробирался в неизвестное.

Никто не хватился Павла в первые дни. Мало ли в Киеве заезжих казаков надолго оседают в шинках, по тайным притонам с недоброю славою, по хатам с непотребными, балагурными девицами?..

Приехали из Сечи друзья Павла и начали его поиски. Да разве просто так отыщешь человека в запутанном огромном подземелье?

Призывали казаки на помощь знатоков киевских пещер, но пропавший сам объявился. Вернуться-то он вернулся на белый свет, но только совсем другим человеком. Угасли былые веселье и кураж в глазах, и смотрел теперь Павло все время куда-то в сторону, вниз. Губы его беззвучно шевелились, будто нашептывал, пересказывал запорожец — то ли Богу, то ли самому себе — свою пройденную жизнь.

Поднесли ему казаки две чарки. Одну с доброй вишневкой, другую с двойной горилкой.

— Пей, Павло!.. Вмиг вся напасть пещерная с души смоется!..

— И кручина сама собой развеется…

— И очи сполохнут задором!..

Взял казак равнодушно чарку с вишневкой. Чуть пригубил и отставил. Поднес ко рту горилку, да только усы намочил и вернул товарищам. А сам ни на них, ни на выпивку не смотрит.

Переглянулись тревожно запорожцы:

— Ох, братцы, совсем дело худо…

— Где это видано, чтоб казак горилку обидел и вишневку не приветил?..

— Пропала головушка забубенная!..

А Павло уселся за стол к товарищам и безучастливо продолжал молчать, будто и не слышал их беспокойных слов.

— Что хоть видел? Что повстречал в подземелье? — попробовали разговорить его сечевики.