Я не меньше остальных удивилась, что переехала в найденный через интернет дом, полный незнакомых людей. Сама перспектива наполняла меня ужасом, страхом и здоровым количеством отвращения, но с доходом в двадцать одну тысячу фунтов в год я могла рассчитывать разве что на чей-нибудь гараж.

Сами по себе мои соседи по квартире не казались особо противными, но меня очень нервировала перспектива жить с белыми, потому что мои унаследованные карибские стандарты чистоты на самом деле граничили с клиническим ОКР.

Я с детства видела, как бабушка моет бутылки, коробки и все остальное, прежде чем убрать их в холодильник, а за хождение по дому в обуви она вообще готова была удавить.

Жизнь с Томом была не в счет, потому что я его приучила, и мы даже устраивали своеобразную «пробную уборку», приезжая в их семейный дом отдыха в Турции, что практически (но не совсем) нас и разлучило.

Экскурсию по дому мне устроили будущие соседи. Руперт – ему двадцать девять, он чуть ниже меня, и это его заметно раздражает, так что в глаза он не смотрит; по сути немногим серьезнее обычного мажора: борода и топсайдеры на босу ногу. Даже в конце сентября.

Вторая соседка – девушка (или женщина), Нелл, ей тридцать пять, она работает в кулинарии и укладывает короткие светлые волосы в два высоких пучка. Она приятнее второго жильца и уже признала, что у нее проблемы с алкоголем, наглядно мне их продемонстрировав, когда показалась в половине двенадцатого дня с огромным бокалом белого вина в руке.

В общем, как бы плохо здесь ни было, это все же было намного лучше некоторых очень, очень плохих вариантов с жильем. Как в одном доме могут жить семь человек и делить между собой два санузла – это был главный вопрос в моей голове, когда я осматривала первую комнату в Стоквелле, на последнем этаже узкого четырехэтажного дома. На всех четырех этажах был бардак, которого, думаю, не избежать, если втиснуть семь человек в кое-как переоборудованное пятикомнатное помещение. Как минимум одна из больших комнат была разделена пополам занавеской.

По пути мне пришлось переступить через добрый десяток велосипедов, а кухня была так захламлена, что я могла бы поклясться: местные жильцы играют здесь в какую-то извращенную «дженгу».

Комната за грабительские восемьсот фунтов в месяц была абсолютно крохотной. Я бы едва втиснула сюда кровать, не говоря уж о книгах, которые мне всю жизнь приходится таскать за собой. Когда мелкое подобие Уитнейла в засаленном плаще и сланцах, которое показывало дом, выпустило меня и сказало: будем на связи, оба мы понимали, что этого не случится.

Вторым моим вариантом была студия в Камбервелле. Она совершенно не вписывалась в мой бюджет, но я посмотрела на Ютьюбе обучающее видео, как правильно торговаться, и собиралась применить его на практике. Пришлось пользоваться навигатором, чтобы найти дорогу к этому дому, так что мой маршрут петлял между жилых домов и живописных городских пейзажей.

Район выглядел совершенно серым, а навигатор, разумеется, повел меня неправильной дорогой, поэтому я решила срезать путь через парк, теряющий зимой всю свою камбервелльскую зелень, с маленькой детской площадкой в центре.

Я уже опаздывала, и когда, наконец, свернула на нужную улицу и прошла мимо группы нигерийцев, сидевших и болтавших в люксовых машинах, пот заливал меня с головы до ног. Я прошла мимо дома номер двадцать три, то и дело заглядывая в навигатор, из-за чего была похожа на постоянно кивающую головой собачку, которых обычно ставят на приборную панель в автомобиле.

– Здравствуй, красавица, это ты у меня на пять часов? – спросил мужчина с сильным польским акцентом, выходя из резко припарковавшейся возле меня машины и благоухая застарелым запахом сигаретного дыма. У него был дешевый костюм и редеющие волосы.

– Квини. Да, извините, я заблудилась, – я сняла куртку и повесила ее на лямку рюкзака.

– Ничего, не волнуйся. У меня через пять минут следующий просмотр, так что быстрее, быстрее, – он улыбнулся так, будто эта улыбка должна была очаровать меня.

Вот зачем они так делают – назначают по сорок показов за раз, чтобы все паниковали и выбрасывали деньги на эти переоцененные и переполненные коробки, выдаваемые за квартиры?

Когда мы вошли, мне пришлось буквально втягивать живот, чтобы мы не вжимались друг в друга на несчастных десяти квадратных сантиметрах прихожей. Я стояла и прикидывала, как втиснуть свою мебель в такую крохотную комнатку. Агент по недвижимости поразил меня до мозга костей, назвав стоимость месячной аренды.

– Тысяча двести? – ахнула я, вздергивая руку ко рту жестом, которым обычно изображают притворный шок. Но шок был настоящим.

– Красавица, ты же знаешь, сколько стоит жизнь в Лондоне.

– Меня зовут Квини, – напомнила я. – При чем тут стоимость жизни в Лондоне? Тут даже стиральной машины нет.