Книги

Крысиная башня

22
18
20
22
24
26
28
30

Он дотянулся до спящей Саши и тронул ее сердце прохладной ладонью. Сердце вздрогнуло и отозвалось легким звоном, будто нечаянно задетая струна. Саша повернула голову и что-то коротко шепнула во сне. Мельник тронул сердце еще раз. Он дал себе слово не касаться ее, пока она не поправится, но разве такое прикосновение можно было считать настоящим? Настоящий Мельник сидел на вокзале и глядел в небо, розовое от света городских фонарей.

Он нырнул под сердце ладонью и сжал, как сжимает наездник бока разгоряченной лошади. Почувствовав прикосновение, сердце заколотилось, как сумасшедшее, и попыталось сбросить его со своей напряженной, пронизанной электричеством спины. Мельник едва удержался.

Саша проснулась, уставилась в потолок широко раскрытыми, блестящими в отблесках фонарей глазами. Ей только что снилась операция, какой она себе ее представляла: грудина вскрыта, металлические расширители не дают смыкаться краям, чужие руки касаются ее изнутри. Саша стряхнула остатки сна и почувствовала, как в реальности сладко заныл длинный уродливый шов.

Потом, не размыкая губ, она спросила:

— Ты?

— Да, — ответил Мельник.

— Что ты делаешь?

— Я хочу тебе помочь.

— Зачем? Ты никогда никому не помогаешь. Отпусти, — сказала Саша. Сердце ее сжалось, она судорожно вздохнула и заплакала навзрыд и без слез. — Отпусти, разве ты не видишь, как сильно мучаешь меня?

Они неслись над городом в розовом от фонарей небе, и Мельник больше не мог внушать себе, что касается ее не по-настоящему. Он сидел на вокзале, прислонившись затылком к стене зала ожидания. Саша лежала под скомканным одеялом, рот ее был приоткрыт, глаза, не мигая, смотрели в потолок. И в то же время они приземлялись на каком-то чертовом мосту, где свирепствовал ветер. Берега реки по обе стороны от моста были покрыты снегом, на горизонте возвышалась круглая каменная башня. Свист ветра был похож на крысиный писк, и клочья снега взметались над сугробами круглыми крысиными спинками.

Рука Мельника утопала в Сашиной груди, будто он был филиппинским шарлатаном, а она дрожала от холода и боли. Лицо ее было на одном уровне с его лицом, они глядели друг на друга глаза в глаза, потому что Саша стояла на парапете. Под ней текла черная, как нефть, вязкая вода. Река казалась бездонной. Мельнику было стыдно и больно мучить Сашу, его ранила мысль о том, что прикосновение оказалось реальным, а значит, он невольно переступил черту, которую так долго старался не переступать, и тем самым нарушил хрупкое равновесие в их отношениях. Но отступать было поздно.

— Отпусти.

— Не отпущу, — сказал Мельник, и голос его был жестким.

— Отпусти.

— Не отпущу, — ответил Мельник. — Ты упадешь.

Саша обернулась и увидела воду. Она смотрела вниз, как зачарованная, будто всегда мечтала провалиться в ледяную бездонную мглу, ее волосы трепал ветер, пряди падали на глаза. Сашино тело подалось назад, Мельник сжал руку, чтобы не дать ей упасть.

Саша счастливо улыбнулась, отклонилась назад еще немного, и Мельник на нее разозлился. Он схватил ее свободной рукой, резко дернул к себе и прижал, не давая вырваться. Саша стала сопротивляться — Мельник даже представить не мог, что она такая сильная. Она толкала его локтями, пыталась вывернуться. Мельник прижал ее еще сильнее, крепко сжал руку, в которой было сердце. Сашины глаза широко раскрылись от изумления и боли. Мельнику было все равно, он не хотел ее отпускать.

— Уйди, — сказала она, отдышавшись. — Ты ведешь себя как скотина. Ты грубый, ты делаешь мне больно.

Он ничего не ответил.

— Я все равно спрыгну, вот увидишь, — мрачно пообещала она. Ее сердце дрогнуло и забилось неровно и нервно. По этой странной дрожи Мельник вдруг понял, как мало жизни ей осталось. Может быть, он испугался. Может быть, он ощутил что-то вроде боли сочувствия — этого он не помнил. Он помнил только безудержную злость, такую сильную, что невозможно было понять ее причину. И бороться с ней тоже было уже невозможно.