«Для кого?» — спросил я, впрочем, без всякого интереса. В сущности, мне было все равно. Главное, что Каминский оказался в моих руках. Мы могли быть полезны друг другу, ведь мне нужно было небо, а ему земля. Закрыв дверь, я произнес слова, к которым был готов любой советский человек, в том числе и Каминский:
«Но это невозможно!» — выслушав меня, ответил он.
«Да, я понимаю, но...»
«Никаких но! Вы ведь служили в белой армии?!»
«Можно и так сказать...»
«Тогда это исключено!»
«Это еще почему?»
«Потому что летное время до Кремля пять минут — я не могу дать вам самолет — меня расстреляют!»
«Давайте подумаем, как мы можем это решить...»
Положительно. Каминский конечно мог хлопнуть дверью и написать донос, но это заняло бы некоторое время (и, если честно, когда меня арестовали, я был твердо убежден, что дело именно в нем), однако, человек мудрый, он этого не сделал. Каминский понимал, что место на кладбище ему требуется сейчас. Это первое. А второе — человек военный, он понимал также, что такое скучать по небу…
«Вы боитесь, что я угоню самолет и улечу в Европу? Но я туда не хочу! Мой дом теперь здесь. Мне больше не для чего жить, а значит, и нечего терять, но все же у меня есть дело, которое я должен закончить…»
«Как русский офицер?»
«Как человек…»
Каминский согласился помочь, и спустя две недели на рейсе Москва — Ленинград, я вошел в кабину пилотов и по предварительной договоренности на несколько минут сел за штурвал. В тот день я сделал то, что давно хотел: несколько минут я управлял самолетом, а затем, пройдя в хвост, открыл заднюю дверцу и развеял прах над Москвой…
Сов. Секретно
11 февраля 1935 г.
№ 30/002810
ТРЕСТ МОСКОВСКОГО АВТОРЕМОНТА
УПРАВЛЯЮЩЕМУ ТРЕСТОМ
Верховный Суд Союза ССР просит Вас принять заказ на изготовление автокузова типа «Скорая помощь» на машине «ГАЗ А-А» 1934 г. для оперативных целей Верховного Суда СССР по исполнению приговоров.