Хитоло покачал головой. Казалось, он разучился говорить.

— Что случилось? Расскажи!

— Он хотел меня убить, — выговорил он. — Миссис Уорвик, он застрелился. Я не стрелял в него. Он стрелял в меня, он стрелял в себя.

— Конечно, ты его не убивал. Это ясно. У тебя нет оружия.

— Почему он стрелял в меня, миссис Уорвик? — Он беспомощно смотрел на нее.

— Он не узнал тебя, Хитоло. Он не ожидал, что ты вернешься. Он думал, ты испугался.

— А я и испугался, — признался он. — Я сошел с ума. Я побежал. Потом я вспомнил. — Она окинула его долгим восхищенным взглядом, сознавая, сколько смелости понадобилось ему, чтобы побороть неодолимую силу паники и вернуться, чтобы отомстить.

— Я кричал ему, — объяснял Хитоло, — и махал руками.

Стелла начинала понимать, как все произошло.

— И он выстрелил в тебя и не попал?

— Да.

— И ты пошел к нему, крича и размахивая руками? Он не ожидал, что это мог быть ты, — пробормотала она. — Он не ожидал, что вообще кто-нибудь придет. Здесь никого нет, все мертвы. Он знал это. Он знал, что никого не осталось в живых. Они умерли во время праздника, наряженные, как ты, для плясок.

Хитоло, мигая, смотрел на нее. Он ничего не понимал.

— Бедный Филипп, — проговорила она.

— Они все мертвы, — тупо повторил он.

— Да, теперь здесь никого нет. Может быть, кто-то и убежал, но теперь сюда никто не вернется. Остальные умерли от пищевого отравления. Испорченные консервы, те самые, что погубили Сереву. Он съел отравленного мяса. Это был несчастный случай, Хитоло. Консервы предназначались не для него.

На его пестром, как оперение птицы, лице невозможно было ничего прочитать. Интересно, что он сейчас чувствует, подумала она. Хотела бы я знать, жалеет ли он, что нет убийцы, которому можно отомстить, что нет Джоба, которого можно ненавидеть, нет справедливости, которая восторжествует.

Земля под их ногами была мягкой и податливой, как губка, и они вырыли неглубокую могилу. Казалось, не было никакого смысла соблюдать такие условности здесь, но Стелла, у которой перед глазами все еще стояли муравьиная дорожка на черепе и жирная серая крыса, не могла не предать его тело земле. Они забросали тело землей и соорудили холмик из ветвей и листьев.

В четыре часа они покинули деревню. Силы Стеллы были на исходе. Ей хотелось лечь и уснуть, но у нее было такое чувство, что если она заснет здесь, то уже никогда не проснется.