По ту сторону калитки шёл снег. Было сухо, темно и очень тихо, в пуховом шорохе медленных снежинок тонули шаги, воздух был светлым, как будто в небе светила луна, но её самой не было видно. По бокам от площади с трудом различались в снежном тумане колонны казарм, но дальше было совершенно ничего не видно, как будто они были краем мира.

Старик шёл впереди, высоко держа тусклый бумажный фонарь, добавляющий в окружающую серость пятно жёлтого света, Вера толкнула Двейна локтем и указала глазами под ноги, он присмотрелся — старик мелко перебирал ногами в грубо сработанных зимних тапках, а там, где он проходил, на снегу оставались крупные тигриные следы. И как только он это заметил, старик на него прыгнул.

Не разворачиваясь, не приседая для рывка, а как будто выстреливая себя вверх, уже в воздухе прогибаясь дугой и опять группируясь, чтобы чётко приземлиться Двейну на плечи.

У него даже фонарь в руках не качнулся. Двейн просто замер, ощущая на шее с двух сторон тонкие, но каменно-крепкие ноги, смотрел на бумажный фонарь на уровне лица, молчал и ждал. Старик захихикал и толкнул его пяткой, как коня, прикрикнул:

— Не спи, замёрзнешь! Давай, шевелись, вперёд и налево, ты знаешь, куда.

Двейн сделал осторожный шаг, потом ещё один, и ещё, идти было легко, как будто старик ничего не весил, да и костюм ощущался сухим, и совершенно ничего не болело. Он сделал ещё несколько шагов, осторожно сказал:

— Ты меня ждал?

— Нет, милый мой, это ты меня ждал, — довольно протянул старик, — стоял у ворот такой мокрый, жалкий. А я тебя впустил.

— Ты звал меня. Пригласил через госпожу.

— Ну пригласил. Имею право. А ты пришёл. Не хотел бы — не пришёл бы. Да? Что ты мне принёс?

— Рис.

Старик укоризненно цокнул языком, вздохнул:

— Ты хоть раз видел тигра, который бы ел рис? Чему вас только учат…

— В следующий раз принесу мясо.

— Вот, уже лучше. Будешь кормить меня каждый день! Понял? А то задушу.

Тонкие ноги на шее немного сжались, Двейн усмехнулся:

— А не сильно жирно каждый день?

— Тебе жизнь не дорога?

— Раз в неделю могу обещать.

— Хорошо. Но если нарушишь обещание, тебе конец.