— Ваше Высочество, — сказал он, и Изольде пришлось прервать свою беседу. — Сегодня ночью вы были великолепны! Вы, однако, шалунья!

Королева залилась краской и поспешила укрыться за веером. Десятки глаз воззрились на нее, чем сильно смутили и заставили отвернуться. Шут одобрительно кивнул господину и показал большой палец. Тот широко улыбнулся.

— Один ноль в твою пользу, — шепнул Прохор, развалившийся на приступке возле ног хозяина.

— Однако приступим к государственным делам. Что нового в королевстве? — спросил Генрих, и перед ним вырос Главный Министр, как всегда в идеально чистом мундире и при оружии. Он залихватски закрутил усы и отрапортовал.

— Все спокойно, Ваше Величество! Граница на замке и все такое!

— Это радует, — сюзерен откинулся на спинку трона. — А как у нас обстоят дела с финансами?

Придворные зашушукались и вытолкнули на середину залы казначея в малиновом сюртуке, и треуголкой на голове. Тот отбил поклон, блеснув золотыми пряжками на туфлях. Этот остроносый франт с куцыми усами поправил монокль и, вздохнув, произнес.

— Мой король, совсем-совсем плохо, да. Налоги надо поднимать, казна скудеет, — и вновь поклонился.

Тут шут шепотом обратился к Генриху.

— Позволь мне задать пару вопросов этому напыщенному индюку? — Августейший одобрительно кивнул, и Прохор продолжил уже в голос. — Скажи, неуважаемый, не воруешь ли ты?!

Казначей пошел пятнами и стал озираться по сторонам, ища поддержки, но придворные, как обычно в таких ситуациях, изучали лепнину на потолке.

— Как можно, я никогда! Что вы себя позволяете, господин дурак?!

— Да? В таком случае скажите мне, мусье Жакоб, вы знаете, что это такое? — и шут указал на люстру, собранную Даниэлем-мастером. Казначей поднял глаза и сглотнул.

— Потолок?

— Ты из себя дурака не строй, это мой удел, — сказал шут, поднимаясь с пола. — Я про чудо-лампы речь веду. Они без электричества не работают. Изобретатель наш жалуется, что ты ему денег на это не даешь, хотя указ подписан самим королем, или ты плевать хотел?

Казначей позеленел, уронил пенсне, которое повисло на серебряной цепочке, и задрожал.

— Я… я…

— Мешок угля! — шут подошел к нему вплотную и схватился за серьгу, торчавшую в ухе франта. — Слушай меня внимательно, бестия. Сейчас же отписываешь мастеру сундук денег, иначе я наговорю королю про тебя такого, что колесование тебе детской шалостью покажется. Понятно?

Казначей согласно закивал, роняя на мраморный пол со лба капли пота, размером с горошину.

— Я все понял, ваше шутейшество. Все исполню, немедленно.