– На сберкнижку положите и берите сколько нужно, – посоветовал я ей. – Резерв всегда пригодится.
Та поблагодарила со слезами на глазах, надо было всё же к ней в комнату зайти, столько свидетелей нашего разговора, а сам, возвращаясь было к себе, повернулся к очереди, что, шушукаясь, обсуждала увиденное.
– Дядь Жор, сейчас люди в форме прибудут. Скажете, в какой я комнате проживаю, хорошо?
– Ты что натворил? – нахмурился тот.
– Пока ничего, я всего лишь важный свидетель.
– Хорошо, укажу.
Пройдя в комнату, я сел на стул и стал ждать, подперев рукой правую щёку. Сел у стола, положив локоть на столешницу. Осталось только ждать. К чести Власика, тот приехал действительно быстро, и двух минут не прождал, как отворилась дверь и в комнату прошли три офицера. Руки на рукоятках пистолетов, кобуры открыты были, глаза всё обшаривают, особенно задерживаясь на оружии, что было демонстративно выложено на столе, включая трость со слегка обнажённым клинком. Я был честен, всё показал. А про то, что корейской борьбой занимаюсь, в тетрадке было написано. Дальше зашёл сам генерал Власик, что, так же осмотревшись, мотнул головой, говоря:
– Поехали, тебя уже ждут. Ты даже не представляешь, как тебя ждут.
Уже привычно перекатываясь, стараясь не получить травм от многочисленных камней, вросших в склон, я мягко встал на ноги и осмотрелся, зажимая рану на голове. Жаль, что я прихожу в себя в этом теле раз за разом только после того, как её получил. Учёные Союза, изучая эту особенность, предположили, что травма и является причиной духовной смерти Муна и вселением меня в это тело. Я был склонен с этим согласиться, хотя были выдвинуты и другие версии, тоже вполне логичные, но эта мне показалась более правдоподобной.
Да уж, в четвёртом эпизоде я прожил аж одиннадцать лет, но не скажу, что меня там всё устраивало, хотя плюсов было не меньше. Я не был таким оракулом, которого слушали все с открытыми ртами. Выслушивали, анализировали и делали так, как сами считали нужным. История стала меняться, этого не отнять, но не совсем так, как я думал, хотя общая жизнь в Советском Союзе и стала лучше, причём заметно. Сталин в тот первый день, помнится, долго со мной разговаривал, до самого утра, а потом меня отвезли на служебную квартиру под охрану, где я жил почти неделю. Особо не нервничал, что меня забыли, тем более мои просьбы выполнили и учителя были предоставлены. Меня к ним на машине возили. А тренировался я с людьми Власика, возвращаясь с синяками. Отметелили меня там не раз. За револьвер, коим угрожал генералу, мстили. Потом отошли, отвели душу, но тренировки от этого легче не стали, да и не нужно было. Парни были чисто самбистами, и было интересно с ними позаниматься. Я кстати, тренировки потом не забросил и перешёл на самбо, впоследствии получив второй разряд по нему. Учили-то меня боевому самбо, а сдавал по спортивному, оттого и второе, не всё применять мог. Кстати, по фехтованию был первый разряд, как и по шашкам. Выиграл всё же чемпионат Москвы по ним. Да, на гитаре я теперь играю отлично, сам это вижу, на пианино играю хорошо, выше среднего, но каких-либо вершин не достиг. Да и играю чисто для себя, для души. Сядешь, бывало, проведешь по клавишам и отдыхаешь, отдаваясь музыке. Я в такие моменты вообще из действительности выпадаю, живу музыкой. Многие говорят, что у меня талант, но я так не считаю. Ещё на аккордеоне научился играть, но это так, можно сказать, побочный интерес, сторонний. Да, по моей просьбе меня почти год тренировали на базе роты осназа дивизии Дзержинского, на будущее, так сказать. Особенно ножом хорошо научили пользоваться, а также стрелять из пистолета. Тут нужен особый навык. Он в Союзе не особо развит, но нашёлся специалист по пистолетной стрельбе. Результат – взял второе место по спортивной стрельбе из пистолета по городу. Четыре года учили, не шутки. Почти мастером стал, хотя инструктор считал, что без почти, своим учеником гордился.
Из навыков, что я приобрёл за эти годы жизни в Союзе, можно ещё вспомнить про морское дело, которое я не забыл и не отложил. Учителя из старых шкиперов торгового флота мне нашли, тот особенно хорошо давал знания по акваториям Восточно-Азиатской части морей, учил, как высчитывать координаты, от древних навигационных приборов до современных. На карте курсы прокладывать, высчитывать дрейф и сход с маршрута при боковом ветре – да всё! Эти знания я получил в Москве, где прожил первые три года. Практику получил уже после смерти Сталина, после пятьдесят седьмого года, когда переехал в Севастополь. Там вступил в клуб любителей парусного спорта, устроился туда же работать и изредка ходил под парусом. Но под охраной, даже после смерти Хозяина я оставался секретоносителем высшей категории, поэтому охрана была. Да, в Севастополе я прожил чуть больше трёх лет, по приезде сразу поступил в медицинское училище, на сельского фельдшера учился. Учёба должна была продлиться четыре года. Не успел окончить, хотя многое выучил за это время, память-то у меня идеальная. Хотел экстерном училище окончить, да решил не спешить, и вот как получилось.
Меня не убивали, если вы об этом, был самый обычный несчастный случай при дорожно-транспортном происшествии. Хотя нет, всё же не самый обычный. Однако то, что это было случайностью, я могу гарантировать. Если проще, то я стоял у входа в магазин, где купил продукты, жена попросила, и да, я был женат, как раздался рёв мотора и удар. Обернувшись, я увидел, как водитель грузовика пытается остановить свою хлебовозку со спуска, с явно отказавшими тормозами. Въехал тот не в людей, впереди был затор, светофор горел красным, а в столб. Вот этот столб и стал падать, причём на меня. Я успел отпрыгнуть в сторону, но провода хлестнули, и помню лишь боль в шее и хруст позвонков. Видимо, резко натянувшийся и сыгравший провод перерубил мне шейные позвонки. И такое бывает. Одно хорошо, квартира неплохая жене останется, детей у нас не было, солидная сумма на сберкнижке позволит ей прожить достаточно долго, ни в чём себе не отказывая. Да та и сама работает, пусть старшей операционной медсестрой, но работа вполне неплохая.
Сам я с женой жил без любви, мне была нужна женщина, для всего нужна, и в быту, и в постели, и я выбрал Настю. Та против тоже не была, одногодки мы с ней, шесть лет прожили душа в душу, больше уважая друг друга, на уважении семья и была построена. Остальное же опишу сейчас, пока лежу ночью у костра, попив воды и поев риса с рыбой, и могу позволить себе подумать. А было о чём рассказать, и приятно осознавать, что те изменения связаны с моими действиями. Если бы я к Сталину тогда не пришёл… а ведь обиделся он на меня за то, что я его мягкотелым назвал, описав, к чему это привело. Да уж, и не знаю, с чего начать. Думаю, лучше по порядку, чтобы не сбиваться с мысли. Когда меня забрали из коммуналки и отвезли на территорию Кремля, некоторая дрожь волнения всё же присутствовала, хотя я и был внешне совершенно спокоен. Говорили мы долго. Потом недельная заминка, и следом десять дней я в подробностях описывал как свою жизнь, так и все эпизоды. Причём где-то через пару недель привели Анну, ту самую девушку, с которой я уже встречался. Та подтвердила, что я предупредил их в ресторане. До этого та меня ни разу не видела. Анну звали на самом деле Юлией, и ей было девятнадцать, работала переводчиком с корейского во внешней разведке. Говорю же, врали мне всё и про родственника генерала и остальное, обычная медовая ловушка для южнокорейских генералов. Да не важно, когда мне наконец поверили, уже всё, все проверки были проведены и всё подтвердилось, а это длилось больше двух месяцев, то меня передали учёным, и те стали создавать архив по всем моим воспоминаниям. Идеальная память, та, что восстановилась при переселении, в этом помогала особенно. Кстати, память Муна их тоже интересовала, сделали архив. Я предложил написать пару книг про перемещенных во времени, но мне вежливо отказали, наложив гриф секретности на эту тему. А вот музыку и песни – всё, что вспомнил, вытянули. Я за это разовый гонорар получил, и не как создатель, а как носитель.
Естественно, меня как профессионального лётчика не могли оставить в стороне. Я уже летал на разных машинах, включая МиГ-15, показывая, что говорю правду. Ну и фигуры высшего пилотажа покрутил, тренировочный бой устроил. Впечатлил. Сталин, кстати, на аэродроме присутствовал, следил за ним. Бой на «мигах» был, на поршневых до этого проводили. После того боя меня официально оформили работать на один из заводов специалистом и лётчиком-испытателем с высокой зарплатой. Правда, я испытывал только те машины, которые уже в серию пошли, то есть поддерживал свой лётный навык. Ну и учил, учил лётчиков летать на реактивных истребителях, и бить, бить противника. Всё же опыт изрядный у меня имелся, как-никак я сам учился по тому, что наши накопили из опыта по Корее, а во Вьетнаме я лично был. Тут не только управление самого истребителя, но и управление соединениями, ввод в бой новых подразделений, перегруппировки и остальное на уровне полк, дивизия, корпус. Выше меня не учили. Реактивная авиация не поршневая, и тут множество своих нюансов, которые наше ВВС могут получить только в бою. Не зря же американцы через Корейскую войну провели почти все свои авианосцы, чтобы команды и лётный состав получили так необходимый им боевой опыт. Да и сами получили опыт таких локальных войн. Это был их первый, а потом последовали и последуют огромное множество остальных. Так что в плане реактивной авиации, в основном истребительной и штурмовой, я являлся экспертом даже сейчас, хотя многие наши лётчики и прошли почти четыре года активных воздушных боёв Корейской войны. Но ведь на усовершенствованных машинах её встретили, с нормальными шлемами и забралами, встроенными локаторами и системами наведения, системой дыхания и противоперегрузочными костюмами. Уровень оснащения даже был выше, чем у американцев. Учтено было всё, согласно методикам начала восьмидесятых. Тут эта война практически повторила то, что помнил и я, разве что под конец появились МиГи-17, став хозяевами неба, а чуть позже – их модернизированные версии, успев зацепить конец войны. То есть обе новейшие машины успели пройти боевые испытания и со всеми рекомендациями были отправлены обратно на доработку. В этой войне счёт был шесть с половиной тысяч самолётов противника против двух тысяч двухсот наших. Сюда включены и потери Северной Кореи в самом начале войны, да и Китая тоже. А так в этой войне снова наши боялись противокорабельные ракеты запускать, хотя корабельные группировки американцев были в зоне их действий. Боялись ядерного удара, которого так и не последовало, хотя войну американцы с треском проиграли, Корея стала неделимой, северяне правили. Однако опыт тут не только мы получили, но и американцы, что подтвердили, развязав уже несколько локальных войн. Обычно наши там тоже участвовали, как противовес американской экспансии, но это не всегда было.
Естественно, я хотел повоевать, однако я был под такой опекой, что чихнуть не мог без спроса. Охрана отслеживала все мои движения и дела, что в последнее время бесило неимоверно, вроде и понимал, как это нужно, но зачем? Я уже отошёл от дел с приходом к власти Пономаренко. Я по факту был не нужен, всё, что знал и умел, передал, и вот учился дальше сам, найдя непыльную работу в яхт-клубе парусников. Работал там обычным служащим, за инвентарь отвечал. Одно успокаивало, другой шанс был, поэтому на учёбу так и налегал. Работал я до этого или на заводах, или на военных аэродромах, со Сталиным виделся всё реже и реже. О смерти по радио узнал, а на похороны меня так и не пустили. Тот почистил верхушку, очень жёстко. Хрущёв мелькал в служебных разбирательствах, а судили его за растраты и связь с сионистами. Дело врачей было прекращено, все, кто нагнетали его, чтобы пользуясь этим делом убрать верных Сталину людей, сами полетели из кресел. Власик сохранил свой пост и охранял Сталина до самой смерти. По крайней мере, я был уверен, что он умер сам, месяц в больнице лежал. За полгода до этого передал бразды правления Пономаренко, ещё за год объявив его своим преемником, вот тот и взялся за дело. Но чуть мягче правил, чем сам Сталин, при этом не отменил контроля правящей верхушки спецслужб. Его об этом строго-настрого предупредили. Да и по поводу детей чиновников, так называемой золотой молодёжи. Был принят закон, что пока парень не отслужит в армии, в боевых частях, никакого института ему не видать, и это правило действовало и после смерти Сталина.
Непонятно, почему была выбрана эта кандидатура, Берия сам отказался и руководил Президиумом, до выхода на пенсию год назад. Сейчас проживал с семьёй на даче у Поти. Да, Сталин выполнил мою просьбу оставить в секрете, кто я и откуда. Об этом знал ограниченный круг лиц. Тот же Берия был в курсе, я полгода до своей гибели ходил к нему на паруснике, дача у того на берегу моря находилась. У нас сложились хорошие отношения, а вот с Пономаренко нет, ему эту информацию не доводили, и похоронили под таким слоем бумаги в архиве, что не всякий докопается. Оттого я так и жил спокойно на берегу Чёрного моря. Всё хорошо было, и политика партии мне нравилась, новый курс взяла, не нести коммунизм другим, а сперва построить настоящий коммунизм у нас, и внешняя политика, и остальное, но постоянный контроль, почти полное отсутствие свободы эти годы вызывали у меня одно решение: если я снова появлюсь в теле Муна, то повторяться не буду, хватило мне золотой клетки один раз, лучше уж свобода. А своим и так помогу, письмами. Придётся, всё же родина. Жаль, я так в первых двух эпизодах не поступал. Про третий не говорю, там была попытка встречи, сами напортачили. О да, совсем забыл, порученца с такими данными у товарища Сталина не было, обманул меня Абакумов, своего человека подвёл.
Ещё мне не нравилось, что мои предложения и просьбы игнорировали. Это я о предателях, осужденных бандеровцах и разных националистах. Нет, были пересмотры дел, многих расстреляли, другим пожизненное дали, закрутили гайки, как говорится. Тех, что ловили, приказывали живыми не брать, но с теми, кто проживал за границей, очень благополучно проживал, ничего. Так и не были созданы ликвидаторы. Израильтяне нисколько не опасались такие группы создавать и высылать их в разные страны, исполнять приговор суда, а наши в штаны наложили. Как же, что общественность скажет? А то, что воют из могил наши граждане, убитые, казённые и запытанные ими, требуя мщения? Это кого-нибудь волнует?! Это я Сталину при последней нашей встрече и сказал. Больше не встречались, видимо не по душе ему пришлись мои слова. Видел, что от души идут, и промолчал. Страх перед ядерной бомбардировкой постоянно довлел над ними, над нашим командованием, передавался и ему.
Откровенно скажу, не совсем понимаю такой страх, я так помог настроить воздушную охрану границ, что вряд ли хотя бы один американский бомбардировщик долетит до крупных городов с такой бомбой на борту. Система охраны и раннего опознавания уникальные. Разработана и усовершенствована в конце семидесятых, и даже с тем, что есть, вполне возможно её выполнять, отчего производство локаторов дальнего и ближнего обнаружения, «сушек» и «мигов» было ускорено. Тут нужна была реактивная авиация. Систему выстроили за полтора года, и я доказывал, что граница на замке, с чем военные были согласны. Да, если будет массированный налёт, шансы прорваться есть, но ракетами и истребителями мы так их проредим, что возможность сброса бомбы на крупный город ничтожно мала. Даже если сбросят, не дай бог, конечно, то мы не японцы, что сразу подняли руки и сдались, злость и ненависть так колыхнёт нас, что мы и Аляску вернём, и в Вашингтоне свой флаг повесим. И нас не остановить. Если американцы думают, что сбросят бомбы и, когда война пойдёт не по их условиям, договорятся о перемирии или вообще о прекращении войны, то не договоримся. Сами все их города порушим и уничтожим своими зарядами. Око за око. Только вот мой доклад на эту тему Сталин прочитал и оставил без ответа. Вот такие пироги.
Ну, что ж, всё, что было, рассказал и описал, теперь будем проживать пятый эпизод своим умом, благо успел подготовиться за эти одиннадцать лет. Есть фундамент приобретённых знаний, и это хорошо, будем накапливать личный опыт. Утром, как обычно, оставив семью беженцев на месте нашей ночёвки, я направился к месту остановки грузовика с водителем-засранцем. А это всё менять я не собирался, не видел причин. Как самолёт с золотом угоню, так и тот самолёт с неизвестным грузом. Да, в Союзе мне так и не сообщили, что там за груз был в самолёте. Этот «бичкрафт» я собирался и сейчас угнать, но чисто для себя. Хочу утолить своё любопытно и узнать наконец, что он перевозил. Какие только версии я ни строил, а узнать смогу только через месяц. Вот и посмотрим.