Всё оказалось проще, чем думала Мич. Сарине оказалось достаточно подойти к служебному входу, представиться и сказать: «Эти двое — со мной». Сделанная под старину мини-камера мигнула им объективом, бесшумно разворачиваясь на шарнирах, и стильная, из настоящего дерева, дверь широко распахнулась перед гостями. Сарина ничтоже сумняшеся зашагала по коридору, также отделанному исключительно архаичными (и дорогими) натуральными материалами, с таким уверенным видом, словно уже неоднократно бывала здесь. Мич и Рон следовали за ней, как корабли сопровождения за флагманом.

До поворота коридора оставалось шагов десять, когда из-за него навстречу гостям вышел весьма примечательный персонаж. Ни малейшего намёка на приевшиеся комбинезоны с однотонной и немаркой цветовой гаммой! Пламенеющая шевелюра, художественно зачёсанная вверх и добавляющая к небольшому в общем-то росту сантиметров пять. Эффект усиливал сплошной, ото лба до подбородка, макияж, из-за которого в маску застывшего огня превращалось и лицо. Под чёрным, как сажа, жилетом — винно-красная с жёлтыми переливами шёлковая рубашка. Ансамбль завершали свободные штаны из фосфоресцирующей всеми оттенками алого ткани… и босые ноги с чёрными угольками ногтей.

Персонаж отвесил ритуальный поклон, разведя руки ладонями вверх так, словно демонстрировал содержимое невидимого блюда.

— Я — Ойгель, начальник вспомогательной службы при театре Н-лаи. Чем могу быть полезен досточтимой Владеющей и её свите?

— Мы хотели бы посмотреть на выступление Эсмаира.

— Боюсь, это будет сложно, — сказал Ойгель в лицо Сарине. Что-то этакое трепыхнулось в воздухе, почти неуловимое, но всё же доступное для чувствительного разума. — Концерты Эсмаира проходят при полном аншлаге, и я не могу выбросить из зала заплативших за билет.

— Но?

— Но я могу предложить вам посмотреть концерт из операторской чаши. С рядом непременных условий.

— Продолжайте.

— Не шуметь. Не вставать. Вообще по возможности не шевелиться. Не мешать записи. Вам, уважаемая Владеющая, надо быть особенно аккуратной, с вашей-то силой. Вы согласны?

— Обсуждать увиденное по ходу представления также нельзя?

— Нет, нельзя. Ни вслух, ни тем более мысленно. Это, — сожалеюще, но непреклонно добавил Ойгель, — почти наверняка помешает записи.

— Значит, мы будем молчать, — сказала Сарина. — Ведите.

«Что такое театр Н-лаи?» — спросил Рон, когда Ойгель развернулся и двинулся вперёд.

«Я сейчас вспомнила, — ответила Сарина вслух на бейсике. — Слышала когда-то краем уха. Этому искусству почти полтысячи хинов. Если очень грубо, Н-лаи — это театр теней. Конечно, классический Н-лаи давно не в ходу. Несколько раз, по мере роста технических возможностей, это искусство подвергалось модернизации. Сейчас Н-лаи является живым представлением, актёрами в котором служат звуки, краски, тени и свет».