Что бы ни думал Морген, отказываясь голосовать в 1934 г., к 1936 г. он, похоже, смирился с единоличным правлением. В своей книге о военной пропаганде он написал: «Первое достижение новой Германии состоит в упразднении либерально-демократической системы и замене ее принципом фюрерства»[63]. Может, его отказ от участия в референдуме не был настолько принципиальным, как он говорил позднее; а может, заключительные пассажи его книги должны были успокоить партию. Если последнее, то цели своей они не достигли, книга его выдала: «Меня упрекнули в том, что евреи не были названы […] подлинными зачинщиками войн»[64].
О деятельности Моргена в СС или в нацистской партии между 1933 и 1938 гг. свидетельств нет. Он не занимал в обеих организациях никаких должностей и, по его словам, почти не участвовал в их жизни. Если бы имелись свидетельства обратного, это утверждение было бы оспорено на первом публичном процессе по денацификации в 1948 г., где он заявил, что в 1933 г. у него не было времени на политику, поскольку он сосредоточился тогда на учебе[65]. У нас нет также свидетельств современников о его реакции на убийство Рёма или на милитаризацию СС — события, произошедшие в том же году[66]. Как мы увидим, он вообще обращал мало внимания на события общественной и политической жизни — иногда к лучшему, но чаще к худшему. Справедливость, фанатиком которой он себя считал, не подразумевала социальной или политической составляющей.
С 1934 по 1938 г. Морген проходил юридическую подготовку, будучи младшим юристом (Referendar) в нескольких судах Франкфурта-на-Майне. В октябре 1937 г. его направили для дальнейшего обучения в лагерь Ютербог в Нойбранденбурге, который слыл «символом юридического образования в Третьем рейхе»[67]. Основанный в июле 1933 г. прусским министром юстиции Гансом Керллом, он создавался для воспитания грядущих поколений прусских адвокатов, судей и государственных прокуроров в духе национал-социализма[68]. Начиная с 1936 г. все младшие юристы Германии должны были проходить в Ютербоге шестинедельный образовательный курс. Во время пребывания там Моргена упор в обучении делался на право, геополитику, экономику и расовую доктрину, а также на занятия спортом. Целью было привить обучающимся чувство общности и национал-социалистическую групповую мораль.
Атмосфера в Ютербоге была репрессивной. Главным инструментом контроля над учащимися стал «лагерный сертификат» — письменная характеристика, необходимая для допуска в систему судебных органов. Отношения между стажерами отравлялись взаимным недоверием и подозрительностью, порой они доносили друг на друга.
Морген в Ютербоге чувствовал себя неважно. Прежде всего, он провалил спортивный экзамен. Но еще хуже было то, что он продемонстрировал недостаток заинтересованности и дружелюбия.
На пятой и шестой неделе, — докладывал его куратор, — Морген стал ленивым и сонным. В поведении и отношении к другим был несдержан; во время дискуссии вел себя вызывающе. Можно было подумать, что он просто ленится произнести хоть слово. Из-за его поведения — и из-за того, что он под неубедительными предлогами пытался уклоняться от неприятных групповых заданий, — товарищи оценили его невысоко[69].
Нежелание Моргена участвовать в жизни коллектива пересилило осторожность, которую проявляли все его товарищи, избегавшие разговоров на острые темы, чтобы не повредить будущей карьере[70]. Его упорство можно расценить как сопротивление идеологическому прессингу.
Морген опротестовал полученную характеристику. В письме рейхсминистру юстиции он отстаивал свои спортивные достижения: «Я провалил только забег на 3000 метров», — и объяснял молчание во время дискуссии недомоганием. А по поводу недостаточной общительности Морген написал[71]:
Общество не щадит людей чувствительных! Деликатные натуры, те, кого легко обидеть, становятся объектом всеобщих насмешек и придирок. С такими товарищи никогда не церемонятся. И Ютербог не является исключением. Мой куратор выразился бы точнее, если бы сказал о некотором нерасположении с моей стороны.
В 1938 г. Морген завершил юридическую подготовку и сдал экзамен на должность судьи. Однако еще до того, как вступить в должность, ему пришлось защищать свою честь члена СС от того, что он воспринял как оскорбление[72].
В доме друга Морген познакомился с Карлом Юлиусом Шпеком, который называл себя налоговым консультантом и экономистом, хотя не сдал экзамены ни по экономике, ни по праву. Что более важно, Шпек не был членом СС и утратил членство в нацистской партии из-за неуплаты взносов. То ли почувствовав себя униженным, то ли от презрения к СС, Шпек оскорбился в связи с невинным замечанием по поводу его профессии и выразил иронические соболезнования в связи со «слишком маленькой суммой в голове» Моргена, что примерно соответствует «игре с неполной колодой»{6}.
Шпек избежал дуэли лишь потому, что ухитрился оказаться не дома оба раза, когда секунданты Моргена приходили к нему. Уладить дело в эсэсовском суде чести оказалось сложно, поскольку Шпек не принадлежал к почетному сообществу, то есть к организации, уполномоченной представлять его в силу наличия у нее кодекса чести. Морген наконец соблаговолил удовлетвориться письменным извинением при условии, что СС сочтет Шпека в достаточной степени порядочным человеком, чтобы приносить таковое, — «порядочным человеком в национал-социалистическом смысле».
Этот эпизод, сам по себе незначительный, демонстрирует согласие Моргена с кодексом личной чести, принятым в СС. Если не политическую идеологию, то ценности этой организации он усвоил вполне.
Первую должность Морген получил в окружном суде Штеттина, но вскоре был уволен из государственной судебной системы[73]. Он вновь не поладил с партией, на этот раз из-за процесса по делу учителя, который обвинялся в нарушении установленных законом пределов физического наказания. Морген предположил, что за обвинением стоит гитлерюгенд — учитель не был членом партии, — а изучение материалов дела показало, что старший судья скрыл доказательства в пользу подсудимого. Последовало несколько очных ставок, вследствие чего против Моргена было возбуждено дисциплинарное производство и его уволили. После этого он стал юрисконсультом Немецкого трудового фронта, где представлял рабочих в спорах по вопросам зарплат и пособий.
В сентябре 1939 г. Германия вторглась в Польшу, была объявлена война. Моргена призвали в войска СС, но в боевых действиях он не участвовал. Первым местом его службы стала запасная часть «Восток»[74]. Из померанского Штольпа он, предвидя тяжкие испытания, отправил родителям взволнованное послание[75]:
Сколько волнений пришлось перенести тебе, мамочка, пока я рос! С какой любовью ты заботилась обо мне! Как усердно ухаживала за моей одеждой, какие жертвы приносила, чтобы исполнять мои желания, большие и маленькие. А Вы, дорогой отец, каким бережливым Вам приходилось быть! Как Вы старались обеспечить нас! Теперь, в военное время, когда ощущается нехватка всего, лучше понимаешь, что значило кормить семью во время последней войны и не давать нам голодать. Мой нынешний начальник, бывший адвокат, рассказал мне, какой тяжелой была его военная молодость и как голодал он. Он так и не оправился от этого, остался слабым и болезненным, и его отправили с военной службы домой через несколько дней — а в наше время это кое о чем говорит. Вы, дорогой отец, уберегли нас от всех этих невзгод. Я стал человеком, которого будет не так-то легко сломить, что бы ни случилось. За это я теперь приношу Вам свою благодарность!
Морген повторяет то, что слышал от солдат, размещенных в Польше: «Снова и снова слышишь, что каждый день в Польше наших людей отстреливают и режут, истребляют исподтишка. Население там настолько хитрое, исполненное ненависти и тупое, что об умиротворении, похоже, не может быть и речи». Здесь Морген принимает за чистую монету немецкую военную пропаганду касательно Польши. Нет оснований думать, что он уже слышал о массовых казнях, которые совершались за линией фронта. Сам Морген был некомбатантом в померанском Штольпе, который находился теперь в Германии.
После вторжения во Францию в мае 1940 г. Моргена демобилизовали, и он вернулся в Берлин:
Я сказал человеку в отделе по вопросам личного состава, что хотел бы продолжить служить по профессии, поскольку, если ты сдал экзамены, а затем оставил профессию более чем на год, вернуться к работе очень трудно. Он сказал: «Хорошо, Главное судебное управление СС нуждается в судьях. Так что вы будете там работать».
У Моргена были все основания полагать, что после инцидента в Штеттине карьера в гражданской судебной системе для него закрыта. Он прошел подготовку для службы в судебной системе СС и был направлен в эсэсовский суд в Кракове[76].