– За «Капиталом» нужен глаз да глаз, – сказал Ривера.

Роберт увидел один из томов – да уж, это слово тут уместно! Книга напирала на оковы, звенья громко звякали на массивных проушинах.

– Да, Опасное Знание рвется на волю.

Некоторые из этих книг наверняка подлинные: тактильные заготовки. В одном проходе студенты сваливали книги в кучу. Потом отступили, и в оргии шелестящих страниц тексты слились воедино.

– Это библиографический синтез?

Ривера проследил его взгляд.

– Гм, да. Начало ему положила та пропаганда, о которой говорил декан Блаунт: им нужно было отвлечь внимание публики от шредеров. Мы здесь представляем книги фактически живыми, созданиями, которые служат читателям и околдовывают их. Терри Пратчетт, а потом Ежи Гачек эту тему годами эксплуатировали. Но мы недооценили мощь такого представления. Нам помогают лучшие гачекианские круги убеждений. Каждое действие с базой данных находит здесь свой физический эквивалент, совсем как в историях Гачека о Воинствующих Библиотекарях. Многим пользователям кажется, что это лучше стандартных программ индексации.

Уинни оглянулся на них. Он заметно вырвался вперед, и фигура его теперь выглядела укороченной, словно они смотрели на него в телескоп с большого расстояния. Он с отвращением махнул рукой.

– Карлос, это же предательство. Твои библиотекари не одобряют измельчения книг, но посмотри, что вы натворили. Дети потеряют всякое уважение к постоянным носителям человеческого культурного наследия.

Томми Паркер, стоявший за спиной Роберта, ехидно вставил:

– Уинни, дети уже и без того потеряли к ним всякое уважение.

Ривера потупился.

– Простите, декан Блаунт. Источник зла – не оцифровка, а шредеры. Впервые в своей жизни наши студенты получили доступ к знаниям прошлых тысячелетий современными средствами. – Он указал на студентов в боковом проходе. – И не только здесь. Библиотека доступна через Сеть, при этом теряются лишь тактильные примочки. Даже на период монополии Уэртаса будет разрешен бесплатный ограниченный доступ. Это всего лишь оцифровка первым проходом, с разбиением по h-индексам, но у нас больше находок в источниках прошлых веков, чем за последние четыре года. И теперь большую часть работы можно делать с факультета!

– Лицемерные ублюдки, – сказал Уинни.

Роберт глянул на студентов в боковом алькове. Совокупление книг закончилось; теперь тома левитировали над головами студентов, и страницы пели тонкими голосами призывные песни еще не обследованным книгам. Буквальное воплощение метафоры.

Они двинулись обратно к служебному ядру. Оно находилось в несколько раз дальше, чем запомнил Роберт. Извилистые переходы, должно быть, увели их к центру настоящего четвертого этажа.

Наконец впереди показалась дверь восьмифутовой высоты. После всего виденного резное дерево представлялось реалистичным. Даже пол сделался плоским, твердым, нормальным на вид.

А потом заплясал под ногами.

– Чт… – Роберта приложило о стену. Книги заерзали на стеллажах, и он вспомнил, что некоторые из них действительно такие тяжелые и реальные, как выглядят.

Запульсировали светящиеся дуги.