– Там церковь старая на том берегу быть должна, – указала пальцем Галка. – На фото она есть. А здесь…

Галка опустила киянку и стала вглядываться в противоположный берег.

– Здесь нет никакой церкви.

– Ну и что? Она, скорее всего, развалилась, вот и все. Или заросла, вон лес какой.

– Ну, может быть. Ладно, давай влезай сюда.

Я попробовал взобраться наверх, не получилось, песок на склоне осыпался, и я съехал обратно к воде.

– Все верно, – сказала Галка.

– Что верно?

– Прадед тоже долго не мог подняться. Минуты три. За три минуты можно убежать на километр.

Я поймал торчащий из песка сосновый корень, ухватился за него покрепче и вытащил себя на косогор. Оказалось, что это довольно нелегко, кстати.

– На километр за три минуты по лесу не убежишь, – сказал я. – По стадиону и то не каждый пробежит, а по лесу-то… Ноги, короче, поломаешь. О корень споткнешься, или в нору, барсуки нынче в беспределе.

– Я тоже так считаю, – согласилась Галка. – Это бестолковая мысль. Но прадед наш как-то за нее цеплялся.

– От отчаянья, – сказал я. – От отчаянья за что только не уцепишься. Взвоешь вообще.

– Кстати, о взвытье, – ухмыльнулась Галка. – Ты слышал, как сегодня ночью на чердаке завывало? Кошки, что ли, дурные?

– Тут кошек вообще нет, кажется. Это баньши.

– Баньши?

– Наверное, у нас баньши на чердаке завелся, – сказал я. – Всю ночь рыдал и головой о трубу бился – бум-бум-бум…

– Ветер, скорее всего, – возразила Галка. – В доме шесть труб, может, просто в трубе свистит, вот и все дела.

– Это он, – упрямо сказал я. – Зловещий баньши Николай. Застрял в трубе и тоскует.

– Баньши может быть только женского пола, – заметила Галка. – Поэтому говорить «у нас завелся баньши» неправильно. Неграмотно. Некультурно. А мы ведь культурные люди, да?