К сожалению, отправляясь в провинцию, мы не додумались прихватить с собой антикомариные пластины. К нам на одиннадцатый этаж комары не залетали, и поэтому мы, как типичные городские и бестолковые существа, не догадывались, что это может стать проблемой. Комаров было много. Они терпеливо сидели на стенах.

Галка предложила бороться с кровососущими техническими средствами и сбросила мне на телефон особую программу-зуммер. По уверениям создателей, программа была незаменима в полевых условиях и сбивала навигационные системы москитов, комаров, сколопендр, фаланг, кротов и других мелких вредителей. Понадеявшись на технику, я оставил открытой форточку – чтобы меньше пахло пылью, а когда вечером включил телефонную программу, само собой оказалось, что она ни на что не годится. Возможно, сколопендр и кротов она повергала в пищевой ступор, но на комаров, кажется, действовала противоположным способом – аппетит их только увеличился.

Пришлось справляться своими силами.

Комната мне досталась обычная. Обычная захламленная комната, такие есть во всех старых домах. Рассохшаяся щелястая мебель, люстра – винтажная, сделанная из консервных банок, мешки окаменелого цемента в углу, настолько окаменелого, что слиплись в один монолит и провалили пол. Комод со старинным тряпьем, полка с журналами «Подвиг», старая ржавая раскладушка. На подоконнике старый приемник и кожаная аптечка. Жить можно, однако антикомариный потенциал у комнаты был невелик – рама окна щелястая, в потолке щели вообще в ладонь толщиной. Я планомерно заткнул их тряпьем из комода, тем самым ограничив подход комариных подкреплений.

Вторым этапом было истребление всех уже прибывших. И здесь я тоже действовал последовательно – соорудил из газеты мухобойку и за час перебил всех, кого смог обнаружить.

Третьим этапом было сооружение полога. Здесь пришлось проявить технический гений, я его проявил – доломал раскладушку, разогнул трубки, натянул на них простыню, эту конструкцию установил над надувным матрасом. Получилось приемлемо. Хотел еще пожечь лебеды, но вставать и идти за ней во двор не хотелось. Поэтому я немного пожег старую шариковую ручку и лег спать.

Уснул быстро, проснулся оттого, что чесалась рука, левая, на локтевом сгибе. Чесалась так сильно, что сопротивляться этому не было никакой возможности, и примерно минут пять я чесался. Остановился, только когда запахло кровью и под ногтями набралось содранной кожи, а место расчеса раздулось и заболело. Надо было срочно протереть спиртом или перекисью, лучше спиртом, я вспомнил про аптечку на подоконнике и поднялся. Разогнал свернутой майкой комарье и прошлепал к окну. В аптечке не нашлось ничего аптечного, только много пузырьков с высохшими снадобьями и пластмассовый солдатик – из старых. Не пластмассовый, а капроновый, красного цвета, с гранатой и в папахе. Он вывалился на подоконник, я поставил его лицом к стеклу – теперь он смотрел во двор и собирался кинуть гранату туда.

Полог из раскладушки оказался неэффективным, так что пришлось завернуться в пододеяльник и спать мумией.

Но уснуть толком так и не получилось. Мне мерещился комариный писк, мне чудилось, что они кружатся вокруг и выбирают местечко, чтобы опуститься и насладиться свежей кровью. Когда я выглядывал из кокона пододеяльника, то обнаруживал, что так оно и есть – надо мной жужжали целые эскадрильи и воздушные флоты, голодные и настойчивые. Комарам можно позавидовать в одном – они очень настойчивы. Это из-за отсутствия мозга: настойчивость – это либо от избытка мозга, либо от его недостатка…

Второй бич комариной ночи – это мысли. Когда ты расчесываешь себе руку и не можешь уснуть, то начинаешь думать, а ночью думать вообще не стоит. Я неосторожно уступил мыслям, и они не отпустили.

Кроме того, в моей защите то и дело возникали бреши, то тут, то там комары до меня добирались, так что под конец я решил было прибегнуть к методу удовлетворения комариной насущности – откинуть полог, лечь и терпеть минут двадцать, пока все крылатые вурдалаки не напьются. Напьются – и оставят меня в покое, рассядутся по стенам брусничными гроздьями и будут ждать утра…

Я уже почти откинул полог, но потом вспомнил, что комары каким-то образом внутрь все-таки пробрались, а значит, когда я накормлю одну партию, потом проникнет другая.

Мучительная ночь продолжилась. Светила луна, потом стало темно, потом опять светло, потом я все-таки уснул – под утро, наверное, от злости уснул, такое случается.

Разбудил меня звук, странный такой звук. Неприятный, но знакомый. Я прислушался и понял, что в моей комнате кого-то едят. Я прислушался к своим чувствам и порадовался, что едят все-таки не меня, во всяком случае нигде не болело. Хотя вполне могли есть и потихоньку, с помощью обезболивания: есть такие твари – сначала впрыскивают токсин, от которого ты ничего не чувствуешь, а потом едят себе потихоньку.

Но нет, ничего такого не обнаружилось. Я хлопнул в ладоши, но звук упрямо продолжался. Определенно кого-то жевали.

Я попытался отвлечься от этого крайне неприятного звука, но он, казалось, заполнил всю комнату – жирный, чавкающий, отвратительный, точно еж ел змею.

Когда звук меня окончательно разозлил, я поднялся с койки и подошел к подоконнику.

Синяя стрекоза ела голову пластмассового солдатика. Того, что с гранатой.

Мне это совсем не понравилось. Более того, это выглядело страшно. И странно. Зачем стрекозе есть пластик? Нет, я знал, что стрекозы хищники и питаются другими насекомыми, а когда в стадии личинки, то и рыбой и лягушатами, но не думал, что они способны на поедание пластика. Возможно, эта стрекоза просто безумная.

Безумная стрекоза, приехали…