Страж стоит чуть поодаль, наблюдая за нами безглазым взглядом. Точно такой, каким я помню его с самого первого кошмара. Он стоит на прозрачной грани между временем и безвременьем, и тьма под этой гранью льнёт к его ногам: словно стремится вырваться из-за барьера и хлынуть сюда.

Здесь не существует ни времени, ни его ограничений, – но то время, что мы с Коулом можем быть вместе, всё равно ограничили.

– Ты уверена? – произносит Коул негромко, не сводя глаз с твари. – В том, о чём просишь?

Когда я киваю, берёт меня за руку – и не бегом, но очень быстрым шагом влечёт за собой дальше, вдоль клубящейся тьмы, заволокшей тот день, что он менял сотни раз.

Мы идём, не оглядываясь, но я спиной чувствую внимательный взгляд твари, провожающий нас.

Она не нападает. Должно быть, хочет понять, что теперь мы собираемся делать; пока – просто понять. А Коул останавливается там, где под ногами выплывает из тьмы картинка меня, мирно спящей в нашем доме в Мойлейце, и крепче сжимает мою ладонь.

– Не бойся, Лайза.

Хрусталь под нашими ступнями вдруг пропадает – и мы летим вниз, в клубящийся чёрный туман, обернувшийся водоворотом. Голова кружится, мгла на миг сменяется радужной пеленой…

…а потом я понимаю, что стою в своей спальне, глядя на спящую себя.

Другая я спала, приоткрыв рот, зарыв ладони под подушку. Плакаты с Дэвидом Боуи и Queen едва угадывались на стенах в ночной тьме, но я знала, что они там, – и от этого становилось чуть ли не больнее, чем когда я стояла над мёртвым телом Эша.

Моя комната. Мой дом.

Как жаль, что я смогла снова увидеть всё это только перед концом.

Приложив палец к губам, Коул глазами указал мне на дверь. Я кивнула и проследовала за ним в коридор – прямо сквозь стену: преимущество бытия призраком…

– Она… ты… вряд ли может нас услышать, – сказал Коул, когда мы вышли в сад. – Но лучше проявить осторожность.

– Да. – Я присела на деревянный пол веранды, спустив ноги на ступеньку крыльца. – Лучше.

Ночь – ещё июльская – была тёплой и звёздной. Всё вокруг – так тихо, так безмятежно; ничто не предвещало событий, которые теперь уже не развернутся здесь день спустя. Все мои чувства – восприятие звуков, запахов, прикосновений – казались приглушёнными, и лишь эмоции ощущались ярко и отчётливо, как никогда.

Пусть сейчас у меня нет тела, но душа наконец-то – живая. Душа настоящей, изначальной Лайзы, а не тот её отзвук, что остался спустя сотню изменений реальности, каждый из которых включал мою смерть…

– Я не хочу терять тебя, – сказала я тихо.

Коул сел позади меня. Обнял за плечи, позволив прижаться к нему спиной.

– Жаль, что у нас нет тел. Тогда мы могли бы убить наших двойников и заместить их. А потом встретились бы у того озера в Динэ, где мы с тобой танцевали. – Я рассмеялась вполголоса. – Я объяснила бы Эшу и маме, почему должна уйти, и они бы поняли. И мы бы станцевали на воде ещё раз…