Пара десятков случайных прохожих стояли между нами и ближайшей лодкой. Стояли, сверля моё лицо чёрными глазами стража времени, которому было плевать на последствия того, что здесь происходит; на все те жизни, которые не продолжатся по его вине. Просто я избежала предначертанной мне смерти вот уже второй раз, и со мной нужно было покончить – неважно, какой ценой.

– Дархадас, – хрипло выдохнула я, – неутрэле…

Неясный шум сзади заставил меня запнуться, но не прерваться.

Я не знала, хватит ли у меня сил на массовое проклятие, но иначе нам не пробиться.

– …йед годэо!

Волна чёрного сияния расшвыряла одержимых в стороны, скинув некоторых с набережной в тёмную воду. Лишь тогда я позволила себе повернуться на ногах, мгновенно ставших ватными, и увидела старичка-соседа, лежавшего футах в десяти от меня лицом вниз: я опознала его лишь по валявшейся рядом кепке. Так близко?.. Но моё проклятие должно было отшвырнуть его как раз на эти десять футов…

Я опустила взгляд.

Когда я увидела у своих ног Эша – и пятно, расползавшееся по его футболке вокруг рукояти перочинного ножа, – то подумала, что брежу.

– Нет, – сказала я. – Нет, ты… ты должен был оставаться в мобиле, ты…

Брат смотрел на меня. От уголка бледных губ стекал на брусчатку тёмный багрянец, пока рукоять ножа, предназначавшегося мне, вздрагивала вместе с его попытками вдохнуть. Наверное, старик хотел ударить меня в спину, а Эш всё же последовал за нами, но не успевал предупредить меня, только…

Эш судорожно дёрнулся. Ещё один раз.

И затих.

Я стояла под его неподвижным взглядом, не в силах крикнуть, не в силах двигаться, не в силах даже нагнуться к нему. Да и зачем? Это ведь не могло быть правдой.

Наверное, я всё же сплю. С тех пор, как меня вырубил Питер. Или ещё раньше.

– Идём! – Коул дёрнул меня за руку. – Ему уже не помочь!

Идти… куда? Для чего? Одержимые скоро встанут, и если это сон, я проснусь, когда меня убьют. Лучше проснуться от кошмара, чем продлевать его.

А если это правда, зачем мне куда-то бежать?..

Не дождавшись реакции, сид сгрёб меня в охапку и потащил к лодкам, вскинув на плечо головой вниз. Я даже не сопротивлялась, просто не могла: апатичное оцепенение сковало тело, мысли, чувства.

На ноги меня поставили на ближайшем пирсе, рядом с маленьким катером, владельцу которого не повезло только что пришвартоваться. Мужчина ещё не успел привязать моторку, лишь притянул канатом к берегу. Он увидел меня, и глаза его заволокло чернотой; Коул тут же материализовался у него за спиной, свернул шею и спихнул в воду, пока я смотрела на это с отстранённым любопытством зрителя в кино.

Наверное, это нормально, что я ничего не чувствую.