Ответ застрял у Эрики в горле.

— Ты, — прохрипела она. — Так? Ты муха.

Лицо Роберта осветилось улыбкой.

— Ж-ж, ж-ж, — негромко прожужжал он.

Эрика уставилась на него. Он находился близко к ней и вместе с тем почему-то в громадном отдалении. Но разве не так было в течение многих лет? Брат всегда был вблизи, но оставался совершенно недосягаемым.

Мысли ее путались. От страха? Она зажмурилась и сделала глубокий вдох, стараясь сосредоточиться.

Когда Эрика открыла глаза, Роберт все еще стоял над ней, пристально глядя на нее, словно ждал, когда она заговорит.

— Скажи, Роберт, зачем ты убил ее?

— Сама знаешь.

— Не знаю. Скажи.

— Ну ладно. Скажу. Я заклал жертву, потому что не хочу больше так жить. Слышишь? Больше не хочу. Козел отпущения взбунтовался. Изгнанник тоскует по дому. По всему, что есть у тебя, сестричка. По друзьям, разговорам, уюту. Я хочу снова стать членом общества.

Эрика старалась сосредоточиться на его словах, но ее отвлекал мерцающий огонек лампы. Он создавал тигриные оранжевые и черные полосы, путаницу нитей, завораживающе движущихся, бесформенных, мелькающих в бессмысленном хаосе.

Потом она снова вгляделась в лицо брата, его серые глаза пристально рассматривали ее, и напряжением воли заставила себя обратиться к нему с вопросом:

— Но… убийством… убийством девушки?.. Роберт, это не способ.

— Ты знаешь, что способ. Лживая ведьма, призрак Медеи — ты знаешь. Знаешь!

Эрика покачала головой, ошеломленная этой вспышкой, этим потоком оскорблений.

— Это способ! — бушевал Роберт. — Единственный. Я пария, нечистый. Мне надо очиститься. Сделать это можно только кровью. Я должен омыться в жертвенной крови. Принести жертву высшим силам. Добиться их благосклонности. Заслужить у них отпущение грехов.

— Убийством?

— Не убийством. Жертвоприношением. Ты понимаешь разницу, жрица тьмы.

— О чем ты говоришь?