Ствол револьвера слегка опустился и оказался наведенным в грудь Эндрю.

— Теперь твоя кровь осветят эту реликвию новым омовением, — прошептал Роберт.

Эндрю выпустил из рук блузку и ждал, глядя на смерть сквозь слезы, не желая умирать так жалко, скуля, как побитая собака.

Роберт улыбнулся:

— Прощай.

И тут поляну внезапно залил белый лунный свет.

Револьвер не выстрелил.

— Смотри, Эндрю. — Улыбка Роберта стала шире, глаза вспыхнули блаженным безумием. — Твоя холодная повелительница сняла вуаль облаков, чтобы видеть твою смерть.

Роберт на миг запрокинул голову, глядя на выплывающий из-за туч полумесяц.

То, что сделал Эндрю, не было итогом ясной мысли или расчета. Им руководил инстинкт.

Он изогнулся, одним движением схватил дробовик, вырвал его из рук мертвеца и навел на холмик.

Палец его лег на спуск. Он успел подумать, что если ружье не заряжено, ему конец.

Мир раскололся от грохота.

Эндрю отбросило назад, он растянулся на земле в полной уверенности, что ранен, окровавлен, его последняя возможность упущена, потому что Роберт выстрелил первым, а потом понял, что его отбросило отдачей дробовика.

Сквозь перезвон колоколов в ушах откуда-то послышался мучительный стон.

Роберт был ранен.