Сделав пятьдесят шагов, Эрика вошла в главный коридор лабиринта. Миновала нарисованную губной помаду стрелу, указывающую путь к далекому выходу.

Половина ее запаса спичек цела. Она спасется. Если только Роберт не материализуется, как призрак, в ближайшие минуты, она достигнет выхода. Трудно будет вскарабкаться наверх, но, подгоняемая страхом, она найдет необходимые силы и ловкость.

Когда Эрика, наклонясь, ступила под покатый свод коридора, сталактиты слегка коснулись ее волос. На известняковых стенах трепетали тени. Сырой холод пронизывал до костей.

Место это казалось чудесным, когда она была ребенком, любила убегать из мира взрослых. А после смерти отца Грейт-Холл превратился в тюрьму, они с Робертом были счастливы находить убежище здесь, куда не долетали брюзгливый голос и пьяный смех матери, здесь им никто не мешал играть в свои странные, захватывающие игры.

Но теперь в пещерах не было ничего чудесного. Эрика видела их в истинном свете — сырым подземельем, холодным, осклизлым, пугающим, пригодным только для отверженных, безглазых существ, которые сновали в отвратительных лужах или ползали в дождевых промоинах на стенах.

Пещеры — это склеп, и только. Но не ее склеп. Она выберется отсюда. Дай Бог скоро.

Горящая спичка в ее руке начала потрескивать. Вскоре догорит. Эрика прибавила шагу, соразмеряя быстроту с осторожностью, высматривая под ногами глубокие трещины и грязные лужи.

Ей не хотелось думать о том, что произойдет после того, как она выберется. Роберта арестуют, обвинят в убийстве и похищении человека. По ее телу пробежала дрожь при мысли, что ее брат окажется перед телекамерами сидящим за решеткой, как зверь.

Кроме того, Эрику мучил другой, более сильный страх, в котором она не хотела признаваться даже себе. Оказавшись под арестом, Роберт мог… мог…

Темнота.

Спичка догорела. Осталось пять.

Стоя на месте, боясь сделать хоть один шаг без света, Эрика достала из кармана блузки другую и чиркнула о каблук.

Вспыхнуло пламя, оттеснив темноту. На кромке освещенного пространства трепетали тени, зловещие, жадные.

Одна тень шевельнулась.

И понеслась к ней стремительным пятном, у Эрики мелькнула безумная мысль, что это Роберт подкрался к ней, захватил врасплох, — затем покрытый мехом проносящийся призрак легонько задел ее щеку, пахнуло чем-то противным, зловонным. Эрика инстинктивно отвернулась, услышала писк и поняла, что это просто-напросто нетопырь, вспугнутый со своего уединенного насеста.

Летучая мышь влетела в узкий боковой ход, и Эрика оскользнулась.

Она упала на колено, сильно ударилась. Боль ослепила ее. Какой-то миг она была не личностью, а лишь комком пронзительно вопящих нервных окончаний, сознание исчезло в белом свете и монотонном, пронзительном шуме.