У майора после моего рассказа был такой вид, словно я разделся, взял в зубы цветок и станцевал перед ним канкан.

– Ты уверен в том, что это не был случай? – наконец спросил он…

– Вряд ли… – покачал я головой, сам желая, чтобы это все оказалось выдумкой, – даже если мы чисто случайно напоролись в кинозале на мутантов, а девчонку какой-то урод связал и там бросил, а она от страха умом тронулась, то я никак не берусь объяснить случаем то, как третий мутант натравил на нас толпу зомби…

Упомянув весь этот мир крепким словом, майор снял с головы кепку и провел рукой по разом вспотевшему лбу.

– Если это так, то мы еще в большей заднице, чем даже присниться может… Тогда понятно, почему ребята отбиться не смогли… Ведь мы даже не знали, что они на такое способны… Нет, уже поступали сведения, что ходуны ускоряются, когда наедятся… И про мутантов слышали… Но то, что они думают… Даже подумать страшно, как все это далеко зайти может…

Решив, что майор и так загружен, я решил сам его расспросить.

– А здесь как дела-то?

Майор, все еще раздумывая над моим рассказом, несколько отстраненно сказал:

– Да дерьмово дела. И с каждым часом все дерьмовее… С центра города только несколько машин пробилось… Кто оттуда возвращается, докладывает, что там вообще мертвяков невпроворот. Заводские чуть ли не в осаде сидят…

– Кто? – не понял я.

– Заводские… Завод там у стадиона…

– Ну, это я помню, – сказал я, припоминая мощное здание из серого кирпича, мимо которого мы зимой на каток ходили.

Завод старый, еще советской, монументальной постройки. Даже на первый взгляд он выглядел как крепость, способная держать осаду, а после того, как пройдешь мимо КПП, только сильнее в этом убеждаешься. По городу ходили байки, что там собирали части для ядерных ракет и что под ним до сих под действующие подземелья, охватывающие целый квартал. Один мой знакомый, живший совсем рядом, рассказывал, что иногда у них там что-то вроде учений, а может, опытов, бывает, так из подвала гул да грохот доносятся, откуда-то из-под земли все идет. Такой завод вполне может осаду мертвяков выдержать.

– Ну так вот… Завод-то стратегический. Там чуть ли не целая часть стояла. Устояли. Перестреляли мертвяков, что пробрались внутрь и сели в круговую оборону… Вот теперь только оттуда никак вылезти не могут. Да и зачем… Там запасы с расчетом на ядерный удар. Весь город сдохнет, а они там сидеть будут и в ус не дунут… Хорошо хоть, с нами сотрудничают… А дальше на Московском вообще ад… В переулки только на БТРе сунутся можно. Броня то еще пробивается… А вот на легковушках… Только с прикрытием… Да вообще уже все, кто мог на машинах свалить, уже свалил. А что с остальными делать – ума не приложу… Мало того, что людей мало, так вот еще их и теряем… Пара человек вообще застрелилась. Один даже посмертную записку оставил, – майор грустно хмыкнул, – типо, зачем жить, если мир и так уже накрылся. Еще хуже, что теперь и не поймешь, где живые, а где их уж нет… Вот, мои вчера вечером вернулись. Красное полотенце на окне… Пробились внутрь. А там все в крови и четыре мертвяка. А в соседней квартире сами повесились…

Я сочувственно кивал головой. Пусть выскажется, легче станет. Тут бы самому зацепиться, можно и послушать внимательно.

– Товарищ майор, помните, вы нам место обещали, – грубо я намекнул, когда он несколько успокоился, – Ну, мне и мои ребятам…

– Ага… Все сделал, что хотел?

– Не совсем… Еще одну семью вытащить надо, а тут еще двоих потерял… Хорошие были ребята…

Майор понимающе кивнул головой и, совершенно для меня неожиданно, вытащил из-под стола бутыль с прозрачной жидкостью и три стакана. Уже начал разливать, когда снаружи вновь застучали пулеметы.

Я было схватился за свой пистолет, но майор меня успокоил.