Это не улучшило бы ситуации. Он лишь пробормотал:-«О господи!» — и провел рукой по лицу. Главный недостаток его профессии: работа с актерами.

— Кто-нибудь сходит за ним? — спросил он чуть позже.

Молчание.

— Где Райен?

Высунувшись из-за злополучной ограды, режиссер-постановщик огляделся и водрузил на нос очки.

— В чем дело?

— Райен, милый, ты можешь отнести Эдди чашку кофе и вернуть его в лоно семьи?

Райен состроил гримасу, означавшую: ты обидел его, тебе и идти. Однако Кэллоуэй уже имел некоторый опыт укрощения строптивого, тут не требовалось большого мастерства. Он в упор смотрел на Райена, игнорируя его протесты, пока противник не опустил глаза и не согласился.

— Ладно, — угрюмо сказал Райен.

— Хороший мальчик.

Тот бросил на Терри укоризненный взгляд и пошел за Эдди Каннингемом.

— Как всегда. Ни одного вечера без грома и молнии, — проговорил Кэллоуэй, стараясь немного разрядить напряженную атмосферу.

Кто-то хмыкнул. Небольшой полукруг зрителей начал таять. Шоу закончилось.

— Хорошо, хорошо! — воскликнул Кэллоуэй, призывая всех вернуться. — Теперь за работу. Повторяем ту же сцену. Диана, ты готова?

— Да.

— Отлично. Приступаем.

Чтобы собраться с мыслями, он отвернулся от сада Оливии и застывших в ожидании актеров. Лампы горели только над сценой, в зале было темно. Там зияла черная пустота, ряд за рядом углублявшаяся, требующая новых развлечений. О, это одиночество режиссера на длинной дистанции. Да, у него случались дни, когда самой желанной и благополучной казалась участь какого-нибудь бухгалтера, если перефразировать принца Датского.

В амфитеатре что-то зашевелилось. Кэллоуэй отвлекся от мыслей и, сощурившись, вгляделся во мрак. Не Эдди ли нашел убежище в заднем ряду? Нет, конечно нет. Хотя бы потому, что он не успел бы забраться туда.

— Эдди? — козырьком приставив ладонь ко лбу, на всякий случай позвал Кэллоуэй. — Это ты?

Он никак не мог разглядеть двигавшейся фигуры. Вернее, фигур — два человека медленно пробирались к выходу из зрительного зала.