Наташа чётко знала время, когда бабушка умерла.

В половину второго ночи детская комната погрузилась в беспросветную вязкую темноту, а на грудь Наташи будто запрыгнул тяжеленный кот и впился коготками в кожу. Наташа открыла глаза, но ничего, конечно же, не увидела. Темнота просачивалась сквозь стиснутые зубы, заполняла уши и налипла на веки.

Такое уже бывало. Можно привыкнуть, если захотеть.

Внутри головы зародился шум, будто прокручивались шестеренки старого механизма: далёкий скрип, скрежет, тяжёлый медленный стук. А потом — раз — и детская комната исчезла. С черноты сорвали одеяло, мир насытился красками, обрёл пугающую реалистичность, плотность, осязание.

Наташа поняла, что лежит на кровати, но уже не в комнате, а в гостиной бабушкиного дома. Холодный ветер вдруг накинулся с жадностью одичавшей собаки, растрепал волосы, задрал одеяло. Наташа быстро подобрала ноги, села, оглядываясь.

Она сразу увидела бабушку, лежащую на кафельном полу. Руки её были раскинуты в стороны, один тапок слетел с ноги, обнажая фиолетовый носок. Голова оказалась как-то неестественно вывернута, левой щекой бабушка упёрлась в пол, стеклянным глазом смотрела куда-то в бок. Рот был приоткрыт, несколько выбитых зубов прилипли к потрескавшейся губе.

Из-под бабушки медленно расползалась лужа крови, похожая на скользкого тёмно-красного монстра.

А рядом валялся топор — большущий, с массивной рукоятью, лезвие которого тоже было в крови. Капли, рассыпанные по полу, напоминали божьих коровок. Остро запахло смертью — Наташа не знала, как пахнет смерть, но почему-то была уверена, что этот коктейль должен содержать в себе запахи гнили, пота, протухших яиц. Взболтать, но не смешивать.

Еще Наташа увидела тень, будто где-то за пределами гостиной стоял… кто-то… хозяин топора. Бесформенный и страшный. Выжидал… Он готов был воспользоваться топором ещё раз, в любой момент, только дайте повод… И он каким-то невероятный образом почувствовал присутствие Наташи. Понял, что она видит гостиную, видит бабушкин труп. Хотя на самом деле Наташи там не было.

Она уловила движение воздуха, повернула голову в тот самый момент, когда размытая тень метнулась в её сторону. Успела увидеть длинные руки с изогнутыми пальцами, услышала треск ломающихся механизмов, а потом пронзительно завопила.

На мир стремительно накинули чёрное покрывало, вопль растворился в вязкости воздуха, и спустя секунду (или чёрт знает сколько времени?) Наташу вышвырнуло обратно в её милую, хорошую, родную детскую комнату.

Настольные часы с мягкой зеленоватой подсветкой показывали без двадцати два ночи. За окном сонно прошуршал шинами автомобиль. Где-то в горле застрял обрывок крика. И ещё был запах смерти. Он как будто прилип к ноздрям. Его нужно было вдохнуть, иначе не избавиться.

Наташа осторожно втянула носом воздух, закашляла. Сердце колотилось, как бешеное. Подушка была влажная от пота. Наташа встала с кровати, подбежала к окну и быстро закрыла его, потом задёрнула шторы.

Сон сделался размытым, не реалистичным. Но Наташа знала, что всё, что она увидела в нём — правда. Бабушка мертва, её убили, а какая-то злобная тень спряталась в доме, поджидая… кого? Новых гостей?..

Прямо у окна Наташа вдруг расплакалась. Она размазывала сопли и слёзы вспотевшими ладонями, беззвучно тряслась от накатившего страха.

Вспомнилось, как несколько лет назад бабушка сказала ей:

— Как только меня убьют, тебе придётся встретиться лицом к лицу с очень большим злом. Держи в уме, хорошо?

Сказано это было невпопад, за ужином, когда бабушка с Цыганом распивали из гранёных рюмочек холодный самогон. Наташа в тот момент ковырялась вилкой в яичнице и смотрела по телевизору «Поле чудес». Она даже не сразу сообразила, что бабушка обращается к ней. А когда поняла, неловко рассмеялась, потому что бабушкины слова были нелепые и какие-то совсем неправильные. Следом рассмеялся Цыган и хриплым голосом попросил не пугать ребёнка на ночь глядя. Только бабушка не смеялась. Она держала на весу рюмочку и смотрела на окно, укрытое деревянными ставнями.

…слезы закончились быстро, и Наташа вернулась в постель, забравшись под одеяло с головой. Она прихватила с собой телефон и наушники. Запустила на репите «Нирвану» и тихонько уснула под хриплый голос Курта Кобейна, который пел что-то про призраков и детей.