Во всём виноват октябрь, холодный пронизывающий ветер, дождь…
Митька нежно обнял Лилю, поцеловал в шею.
Девушке захотелось выть. Она, негодуя, повернулась.
В его руках был раскрытый пакет с безделушками, свидетелями их любви.
По лицу юноши текли крупные слёзы.
Митя прижал пакет к груди, ласково его погладил. Затем медленно опустил и прижался к Лиле всем корпусом.
Она сопротивлялась, пинала его ногами, истерила, отталкивала парня, но он был настойчив и силён.
Девушку оглушил, обездвижил, вызвал паралич воли знакомый до колик родной запах, с которого всё и началось тогда, совсем в другой жизни.
Теряя сознание, Лиля схватилась за его рубашку, дёрнула на себя. Пуговицы разлетелись в разные стороны.
Сознание ещё пыталось сопротивляться. Она даже укусила Митьку. Он не отступил: целовал, целовал и целовал.
Лиля сникла, расслабилась, погрузилась в себя, но сил сопротивляться стало недостаточно.
Она начала отвечать взаимностью.
Сначала на поцелуи, следом на прикосновения, на объятия.
Митька подхватил её на руки, отнёс в постель, которая пропела такую приятную, нежную, самую любимую на свете мелодию.
Одежда полетела прочь. Любовники сплелись телами и конечностями, проникая друг в друга.
Уже не имело значения, кто из них прав, кто виноват.
Страсть захлестнула, повела за собой, властно диктовала порядок действий, интенсивность и степень безумия.
Оба были одержимы единой целью, к которой пришли одновременно, согласованно, тяжело дыша, обливаясь потом.
От начала и до конца за весь спектакль актёрами не было произнесено ни слова.
Сценарий произошедшего действа был предопределён неким незримым режиссёром, который похихикивая и потирая ладони, наблюдал за ними где-то за пределами сцены.