Он побарабанил пальцами по столу — До сих пор таких откровенно наглых наездов они себе не позволяли, это фактическое объявление войны.

— Я что-то ничего не понимаю — чистосердечно признался Жора — Кто это «они»? Кому Вы так насолили? На обычных бандюков-беспредельшиков эта экипировка — он кивнул на стол — никак не тянет. И, всё же — каким образом удалось у них все это изъять?

— А вот ответы на все вопросы возможны только после того, как мы с тобой придем к определенному соглашению, а я очень рассчитываю, что мы к нему придем.

Профессор опять, немного нервно побарабанил пальцами по столу. Было заметно, что он слегка волнуется.

— Вы не первый раз, Олег Васильевич, делаете эти туманные намеки, может, уже пора что-то рассказать? Ну, раз уж меня с вами таким образом свела судьба…

— Да, действительно — судьба… И согласен — уже пора, но дело в том, уважаемый Георгий, что тайна, в которую я собираюсь тебя посвятить, носит характер и масштабы события, определяющего всю дальнейшую судьбу человека. Обратной дороги уже не будет, только с нами до конца… Приобщать тебя, в сущности, совсем незнакомого мне человека, к тайне столь глобального масштаба меня вынуждают обстоятельства. К тому же прожитые годы худо-бедно научили меня разбираться в людях. Но ты, ты всё же подумай, и подумай хорошо — стоит ли тебе влезать в эту историю? Еще не поздно вернуться к своей обычной жизни. Я могу обещать лишь одно — в нашей компании скучно тебе не будет, да и материальных проблем не будет тоже. Но и риск, безусловно, имеет место быть… А как без риска? Без него только кактусы растут.

Заинтригованный Жора не колебался ни минуты:

— Олег Васильевич! Да чего там думать, я давно определился. Судьба моя решилась, скорее всего, уже тогда, когда встрял в это дело в электричке… Так что, я все уже решил… Говорите, что нужно сделать? Что-то подписать?

— Да бог с тобой, Георгий! — Пасечник аж замахал на Жору руками, — ты ещё предложи кровью расписаться… К тому же я, хоть и в общих чертах, но уже имею представление — что ты за человек, кое-какие справки навел, ты уж извини… Но, напоследок, все же хочется вкратце услышать именно от тебя о твоем жизненном пути. Так, схематично, основные вехи биографии… Неплохо услышать оценки того или иного события, в какой-то степени повлиявшего на твою жизнь. Личное дело вещь хорошая, но там далеко не все. Ты начинай, а я пока похозяйничаю тут, раз уж под рукой Натахи нет. Ты, небось, есть хочешь?

Только в этот момент Жора понял, насколько он проголодался.

— Да уж, капельницами сыт не будешь, я бы заморил червячка…

— Сей момент сделаем, Наталья приготовила ещё утром. — Пасечник энергично загремел посудой, — а ты пока начинай повествование…

— Да история-то короткая будет, Олег Васильевич, — школа, армия… Какие там события…

— Э-э-э нет, давай поподробнее — чем увлекался, чему научился, а чему хотел бы научиться — это важно, потом поймешь…

Жора откинулся на стуле и задумался.

— Ну, с чего начать? Родился и вырос в Иловле, это поселок городского типа под Волгоградом, хаты пополам с многоэтажками. Отца никогда не видел, даже фото, и по этой причине не помню, и не знаю. Да и мама никогда про него не рассказывала, видимо, что-то грустное там… Младшие классы ничем не интересны, правда, читать я начал рано — еще до школы, и много. Прочитывал до конца любую книгу, попавшую ко мне в руки. Вот дальше… Ну, музыкой увлекался, в 6 и 7 классе довольно серьезно аккордеоном занимался. Так вышло, что тогда очень вовремя дальний родственник подогнал шикарный «Вельтмайстер» полного размера, трофейный еще. Он с войны с ним вернулся, а играть так и не научился, а у меня неожиданно прорезался некий талант, — довольно быстро я аккордеон освоил, хоть и тяжёл был, зараза… Преподаватели моим успехам удивлялись, помню… Потом, в охотку пианино пошло, баян, гитара… Легко все давалось, даже губную гармошку одолел, хотя и поверхностно… В школе с точными науками не ладил, больше гуманитарный у меня склад ума… Хотя руки, без ложной скромности отмечу — из нужного места растут. Зато языки сами в мозг липли. В школе-то французский у нас был, так я к десятому классу довольно бегло мог разговаривать, хотя произношение у меня так себе, посредственно… А попутно и английский в азах освоил — беседу, по крайней мере, поддержать могу.

Где-то в 13–14 лет меня накрыла основная любовь — авиация. Началось в пионерских лагерях, куда исправно ездил каждое лето — авиамодельные кружки, сначала модели планеров, потом — кордовые. Этот дивный запах дерева, эмалита и горючки на медицинском эфире — со мной на всю жизнь останется. Правда, к моему огромному сожалению, до вершины авиамоделизма — радиоуправляемых самолётов, дело не дошло — уж больно больших денег там оборудование стоило. Зато в 8 классе я случайно узнал про юношескую планерную школу при ДОСААФ — ну и рванул в Волгоград, нашёл, поступил. За 2 года освоил учебный планер БРО-11, хотя это как бы и не совсем планер в чистом виде — на веревке особо не полетаешь, высоту полета задает именно длинна буксирного фала на лебедке с «бесконечным» тросом. Ну, или с резинового амортизатора тебя как камешек из рогатки с планером выстреливают. Тогда вообще только подпрыгнуть можно — «подлёт» называется. Но, все равно — хоть несколько секунд, а летишь. Тишина, только ветер свистит в расчалках — красота!

Далее я хотел поступать в летное училище… Но тут вмешалась жизнь — тяжело заболела мама — онкология. Хотя она и говорила — езжай, сынок, поступай, я справлюсь… Но бросить ее я не мог, однако нашел выход — устроился в Волгограде в аэроклуб. Там работал при аэродроме, и заодно учился летать на спортивных поршневых Яках. Там же и прыгать с парашютом начал, кстати… В связи с болезнью матушки от армии дали отсрочку, так до 20 лет и проработал в аэроклубе, до самой маминой кончины. Ну а потом — армия, как парашютист попал в десант, написал заявление в Афган — удовлетворили без проблем, сирота ведь. Больше года провел там, «за речкой» — повезло, ни царапины… Вернулся — тут начинающийся дурдом, перестройка, путч и так далее… Обратно в аэроклуб не взяли, все потихоньку разваливаться начало, да и копейки там… В лётное поступать уже и желание что-то пропало. Выручила музыка — начал играть по ресторанам — вначале в родной Иловле — «Казачий курень», потом в Волгограде… Через пару лет понял — не мое это, хотя и денежно. Поехал в Москву, тут армейские друзья помогли устроиться, подался сначала в инкассаторы, потом — то ли в охрану, то ли в прислугу этого упыря Даватяна попал…

Вот вроде и все мои основные вехи, спрашивайте, если какие подробности нужны…

Пока Жора излагал свою историю, Пасечник успел разогреть еду и заставил стол кастрюльками, тарелками и сковородками.