– Сам бы попробовал готовить. Думаешь, это так просто? – ворчит Артур, чувствуя себя уязвленным. Когда ты одинок, даже поведение домашнего животного может тебя обидеть.

Он подумывает посмотреть вечером телевизор, однако в последнее время с трудом выносит то, что там показывают. Как можно так себя вести на экране! Лучше просто прогуляться по кварталу. Только бы Люсиль Хауард не сидела у себя на веранде. Той только попадись – живым не уйдешь! Люсиль много лет была учительницей в начальной школе и до сих пор считает весь мир вокруг своей классной комнатой. Слишком уж любит всех поучать и вечно смотрит на тебя свысока. Однако, как ни странно, при мысли о возможной встрече старое, уставшее сердце Артура вдруг начинает биться быстрее. Возможно, просто аритмия, у него это бывает, но он предпочел бы другое объяснение. Слишком много всего сразу, скажем так.

Он смачивает волосы под краном на кухне, потом достает из кармана расческу и приподнимает кастрюлю, смотрясь в нее вместо зеркала. Кожа да кости – усох так, что мог бы в орудийный ствол поместиться. Однако в целом все еще ничего. Вполне ничего.

Когда Артур идет к выходу, за ним по пятам следует вновь появившийся Гордон.

– Хочешь на улицу? – придерживает для него дверь Артур. До темноты пусть гуляет – кот у него, по счастью, не охотник, за птиц можно не опасаться, проверено. Тот, однако, не двигается с места, только смотрит. – Просто решил меня проводить? Я через полчаса вернусь.

Говорят, котам все равно, дома хозяин или нет, но это неправда.

Проходя мимо дома Люсиль, Артур смотрит прямо перед собой – лучше не искушать судьбу. Однако соседка, разумеется, на месте и уже окликает:

– Артур! Заходи, посидим поболтаем!

Поколебавшись, он все же сворачивает к ее дому, дружески улыбаясь. Если бы еще не этот кошмарный парик, который к тому же криво сидит… Ужасно отвлекает. Так и хочется протянуть руку, натянуть поровнее и дружески похлопать по колену со словами: «Так-то лучше!» Только вот как бы не оскорбилась…

Вообще, Артуру кажется, главное, что приходит с возрастом, – это отказ от критики в чужой адрес и сочувственное принятие других такими, какие они есть. Неплохая компенсация, если подумать. К тому же Люсиль печет отличное сахарное печенье с корицей и всегда дает гостю с собой. Артур ест их потом прямо в постели – еще одно, что он не мог делать раньше, очередное горькое утешение.

– Садись, – указывает хозяйка на плетеное кресло, которое он всегда занимает, приходя к ней в гости.

Артур устраивается в гнездышке из подушечек в цветочек – одна сзади, две по бокам, еще одна на коленях. Не особо мужественно и вообще неловко так сидеть, но что поделать… Он никогда не понимал страсти женщин обкладываться этими финтифлюшками. Нола тоже ею страдала, каждый вечер приходилось буквально продираться сквозь них, чтобы забраться в постель.

– Так вот!.. – провозглашает Люсиль с ноткой удовлетворения в голосе, от которой Артуру становится несколько неуютно. – Это просто чудесно!..

– Да, спасибо, – кивает он.

– …Я только что узнала, – продолжает она, – оказывается, моя внучатая племянница беременна!

– Правда?

– Да, и представь – ей ведь уже сорок!

Артур даже не знает, что на это сказать. «Поздравляю»? «Ого»?

– Нынешняя молодежь… – качает головой Люсиль. – Они просто… Словом, я их совершенно не понимаю.

В животе у Артура вдруг резко начинает урчать. Он неловко ерзает в кресле. Люсиль, покосившись на гостя, продолжает: