Артур вспоминает, что как раз перед этим они поругались. Они вообще редко ссорились, но тогда скандал был просто до небес. Из-за чего, теперь уже совершенно вылетело из головы, но Нола буквально визжала, как никогда раньше, и у нее все вены на шее вздулись. Артур еще подумал, что первый раз видит ее такой уродиной. Нехорошо, конечно, но что поделать? У всех бывают мысли, за которые потом стыдно. Главное, держать их при себе. Это и есть цивилизованность – хотя сейчас от нее мало что осталось.
Он ставит фигурки в центр стола, отступает и, уперев руки в бока, смотрит на них. Нола обожала такие вещички, как и тарелки в цветочек, конверты с птичками и букетиками… Мещанство, конечно, но все ее любили и прощали маленькие слабости.
– Мисс Харрис… – произносит мистер Лейв, учитель по английскому, когда Мэдди входит в класс. Больше ни слова, но остальное и так понятно. Вчера она пропустила занятия, хотя не была больна.
Пока она занимает свое место, мистер Лейв смотрит на нее, откинувшись назад и скрестив руки на груди. Кстати, его зовут Кэрол. Забавно, правда? Почти Король Лев. Жаль, нельзя его спросить, как так вышло. Он блондин, немного полноватый. Мэдди нравятся такие люди – ей они кажутся более дружелюбными. Еще у него очень бледная кожа, а звенья браслета наручных часов торчат во все стороны, как кривые зубы. Мистеру Лейву все равно, его это не волнует. Слова – вот что для него главное. От него Мэдди узнала одно из своих любимых –
Она не знает, почему одноклассники ее избегают. Не уродина, с чувством юмора, не дура… Может быть, просто потому, что чувствуют, как остро она нуждается в их обществе. Словно дети, тыкающие палками в слабое животное. В людях это есть, они находят удовольствие в жестокости.
Мэдди сползает на стуле пониже, чтобы мистер Лейв сегодня ее не вызвал. Что-то вроде негласного соглашения между ними, из-за чего он еще больше ей по сердцу. Будь в школе только он один, она ни дня бы не пропустила. Однажды она задержалась после урока показать ему снимок, который сделала, лежа под деревом и глядя вверх. Мистер Лейв высоко оценил фото, причем без капли фальши в голосе, и спросил: «Ты не придумала для него название?» Мэдди пожала плечами: «Небо в рамках?» – «Здорово!» – улыбнулся он.
От непривычной похвалы все у нее внутри сжалось, в ушах зашумело, тело вдруг стало словно чужим. С трудом дослушав, Мэдди едва смогла скороговоркой пробормотать «спасибо». Потом, уже дома, лежа на кровати, она еще раз пристально рассмотрела фото как бы глазами учителя, обдумывая его слова. Нет, ничего, кроме одобрения, в них не было. Значит… значит, так тому и быть. И снимок отправился в заветную коробку в глубине шкафа – из-под конфет «Уитменс», маминых любимых, по словам отца. Кроме этого, он мало что о ней рассказывал. Сама Мэдди ее не знала – через две недели после ее рождения та погибла в аварии. Ехала на прием к врачу. Отец специально отпросился с работы, чтобы отвезти их, но Мэдди как раз простудилась, и мама решила ее не брать, оставила с ним и села за руль сама. На перекрестке другая машина вылетела на красный свет…
Там же, в коробке, лежит найденная на книжной полке мамина фотография. Мэдди выпросила ее у отца. Тот долго не отводил от снимка глаз, потом протянул дочери. На нем мама стоит у забора где-то за городом, руки скрещены, на губах улыбка. Джинсы, белая мужская рубашка навыпуск с закатанными рукавами, волосы повязаны красным шарфом…
– Где это она была? – спросила Мэдди отца.
– Со мной.
– А куда вы ездили?
– На пикник.
Больше он ничего не добавил, развернулся и ушел, как бы говоря – хватит вопросов. Для него это слишком тяжело, вряд ли он когда-нибудь расскажет о маме больше.
Мэдди похожа на нее: те же темные волосы, широко расставленные голубые глаза, маленькая ямочка на подбородке. Так хотелось бы знать: есть ли между ними и внутреннее сходство?
Мэдди пишет стихи и увлекается фотографированием. В последнее время ей нравится снимать что-то маленькое с увеличением, чтобы можно было рассмотреть как следует. А в стихах она, наоборот, как бы сжимает большое, умещая его в поле зрения. Это у нее точно не от отца.
Мистер Лейв тем временем рассказывает о «Гамлете». Мэдди не слушает, она и так уже все знает. На прочтение им дали неделю, но она проглотила книгу за один вечер. «Быть или не быть». Да… вот в чем вопрос.
Артур, шаркая, подходит к плите и включает на максимум, чтобы разогреть остатки бобов. Потом спохватывается и идет к столу и обратно, поднимая ноги от пола: «Я не шаркаю, не шаркаю, видишь, Нола?» Добавляет к бобам кетчуп, кленовый сироп, порезанный лук, соус табаско и кусочки бекона из банки, которые на самом деле совсем не бекон. Отрезает кусок кукурузного хлеба, намазывает маслом, выкладывает на тарелку и вываливает сверху подогретые бобы. Потом открывает бутылку пива и садится ужинать.
Гордон запрыгивает на стол и пристально смотрит на Артура.
– Угощайся, – говорит тот, пододвигая коту свою тарелку.
Гордон садится, ровно поставив перед собой передние лапы, и аккуратно принимается за еду. Вдруг он останавливается, встряхивает головой, как будто в него водой брызнули, спрыгивает на пол и удаляется, возмущенно задрав хвост.