«Внутри, совещается с некоторыми людьми». Архиепископ нашел ворота запертыми на засовы и, взломав их, увидел короля, сидящего в окружении нескольких человек. Ибо, захватив его, они приставили к нему стражей и заперли его. Архиепископ, взяв короля за руку, сказал ему: «Выходи, король, тебе лучше быть среди твоих друзей». Вот так архиепископ вывел его из толпы мятежников. После этого король сел на коня, выехал из города в сопровождении тысячи пятисот воинов и прибыл в Реймс. После его отъезда изменники, охваченные стыдом и понимая, что их провели, явились к Роберту и доложили ему, что их измена имела мало успеха. А король Карл с архиепископом и еще некоторыми, которые ранее покинули его, но потом вернулись, вняв мудрым советам, уехал в Бельгику и остановился в Тонгре; так как здешний архиепископ только что умер, он посвятил в епископы[71], с помощью архиепископа Германа, Хильдуина, избранного клиром и одобренного народом, мужа достойного и решительного, но склонного к интригам. Затем, после того, как тот был посвящен в епископы, он собрал тех сеньоров Бельгики, которые помогали герцогу Роберту в смещении короля, и простил их многочисленные замыслы против себя. И еще король, следуя доброму совету, обратился через посредничество архиепископа Херивея к герцогу Генриху[72], который управлял всей Саксонией. Тот, подстрекаемый Робертом, бросил короля вместе со всеми остальными.
23. Речь Херивея, архиепископа Рейнского, перед Генрихом, в пользу короля Карла
Представ перед ним, архиепископ от имени короля начал так: «До сих пор, о благороднейший муж, твоя мудрость, твое милосердие служили процветанию мира между сеньорами и согласию между всеми. Но с тех пор, как ты допустил в свою душу зависть, свойственную негодяям, вокруг тебя свил гнездо великий раздор. Поэтому господин наш король и просил меня приехать и увещевать тебя. До сего времени он восхищался немало твоими заслугами. Твоя доблестная верность, признанная им, помогала ему, внушала ему великое доверие к тебе во время многочисленных испытаний. Хотя король облечен всей полнотой власти, он не отрицает, что несколько ошибся в отношении тебя, но искренне намерен это исправить. Ведь его ошибка не столь велика и такое случалось и ранее. Каждый изредка ведет себя безрассудно, но добрые люди исправляются, внимая доводам рассудка. К таким вещам следует относиться милосердно и прощать их.
Ты же, первый среди германцев, сильно уклонился от верного пути. И это не удивительно. Ибо герцог Роберт, всегда жаждущий заполучить королевство и завидующий королю, соблазнил тебя, неосторожного, своими речами. Эти ли убеждения не достигли цели? Говорю вам, оба вы сильно сбились с истинного пути. Пусть же наконец лучший из вас вернется к добродетели. Оба вы должны предпринять все возможное, чтобы ты нашел короля в высшей степени к тебе расположенным, а король возымел в тебе человека достойнейшего.
Ибо он желает, чтобы ты стоял во главе всех, кто населяет Германию[73]. Взываю к лучшим сторонам твоей души, вернись к государю, которого ты оставил, и ты будешь им принят и возвеличен».
24. Ответ Генриха архиепископу Херивею насчет Карла
На это Генрих ответил так: «По многим причинам мне не следовало бы соглашаться, если бы уважение к твоей добродетели, святой отец, не толкало меня на это. Знаю, как трудно давать советы тому, кто так непостоянен, кто окружен столькими завистниками. Не забыл я и сколько раз сражался я прежде за его дом. Вам хорошо известно, как он нарушил ту верность, какой был мне обязан[74]. Может быть, отец, ты убеждаешь меня, чтобы я совершил то, о чем могу пожалеть, но так как никогда не будет более никого столь ловкого, и столь благоразумного, как ты, хотя чаще имеют успех дурные, нежели добрые советы, я сделаю то, что ты велишь, и моя покорность склонится перед твоим высоким саном. Хотя я и был намерен отказать королю в моих советах, моих дарованиях, моей военной помощи». Итак, Генрих, убежденный архиепископом, прибыл к королю и был принят с большими почестями, и оба заключили дружеский союз.
25.
После этого Хильдуин, епископ Тонгра, был обвинен в заговоре с теми, кто отклонился от короля, и в том, что вел против него враждебные действия; король пошел на него войной. Сила этой вражды подвигнула Рихера, аббата Прюмского монастыря, отречься от Хильдуина. Но Рихер, которому король даровал епископство, стал подвергаться преследованиям со стороны архиепископа Хериманна[75] за то, что противозаконно принял от короля епископство через голову того, кто его держал и чья вина не была подтвержена признанием, кто не был осужден по закону. Тогда он по приказу короля поспешил в Рим и там изложил папе Иоанну[76] решение короля и сущность своего дела. Папа, возмущенный предательством Хильдуина, освободил его от сана и предал анафеме, а Рихера рукоположил в епископы и даровал ему свое благословение. Во время этих событий приехал и Хильдуин, впустую разливаясь речами перед папой и стараясь добиться отмены приговора. Пока он плакался, Рихер возвратился и занял опустевшую кафедру.
26.
Тем временем Карл возвратился из Бельгики. Было объявлено, что по постановлению короля и по приказу архиепископа в Трозли состоится собор для решения многих неотложных дел[77]. На этом соборе председательствовали архиепископ Херивей и король. После того, как важные дела были рассмотрены[78], архиепископ Херивей, благодаря заступничеству короля и по единодушной просьбе присутствовавших на соборе епископов, снял отлучение с вышеназванного графа Эрлебальда[79].
Тогда же, так как Родульф, епископ Лана, умер, рукоположили в епископы Аделельма, казначея того же города, по воле короля и с согласия епископов.
Совершив все это с успехом и пользой, король вернулся в верхнюю Бельгику, чтобы призвать к порядку некоторых своих людей. Он пошел войной на графа Рихуина[80], который, и без того будучи предателем, держал сторону Роберта. Он осадил его города и вел открытую войну. И тот, понеся серьезное поражение от мощной королевской конницы, дал заложников и вернулся к королю. Король, приняв побежденного, смягчил гнев в душе и отнесся к нему милостиво.
28.
В это время Роберт, герцог кельтской Галлии, яростно сражался с пиратами. Они неожиданно вторглись в Нейстрию во главе с Роллоном[81], сыном Катилла, уже переправились через Луару и безнаказанно опустошали его владения. Они разбредались повсюду, потом их свирепые шайки возвращались на корабли. Герцог собрал войско со всей Нсйстрии, призвал многих из Аквитании. Наконец, явились и присланные королем когорты, которые вел вышеназванный Рихуин[82]. Аквитанскими легионами командовал Далмаций[83], нейстрийскими же руководил сам герцог Роберт, и все герцогское войско составляло 40 тыс. всадников. Далмация с аквитанцами он поставил на передовой линии, затем поместил вспомогательные отряды белгов[84] и нейстрийцев. Герцог лично объезжал легионы, и, называя по именам наиболее выдающихся воинов, убеждал их помнить о своих доблестях и благородстве, увещевая их сражаться за родину, за жизнь, за свободу и не тревожиться о смерти, ибо никому не известно, когда она придет; если же они побегут, то враг им ничего не оставит. Такими и другими речами воодушевлял он воинов[85]. Сказав это, герцог, выстроив войско, повел их к месту, где должно было состояться сражение[86].
Вражеское войско, с которым предстояло биться, тоже готовилось к бою с немалой храбростью. Это войско, состоявшее из 50 тыс. воинов выстроилось, чтобы встретить нападающих. Герцог Роберт с тысячей отборных воинов присоединился к Далмацию на передовой линии, подвергая себя наибольшей опасности. Итак, он шел с Далмацием и аквитанцами. Пиратские легионы вытянулись в линию; они выстроили свое войско в виде прибывающей луны, чтобы, яростно атаковав врага, окружить его, а затем те, кто находится на концах полумесяца, напав с тыла, перережут их, как скот.
30.
Когда обе стороны были готовы, каждое войско, подняв знамена, ринулось в бой. Роберт с нейстрийцами, Далмаций с аквитанцами достигли пиратских легионов, и немедленно те, кто находился на флангах, напали на них с тыла. Тут неожиданно вступили в сражение и белги[87] и стали избивать пиратов, которые атаковали с тыла их союзников. И нейстрийцы наступали весьма свирепо. В этой схватке аквитанцы, окруженные пиратами, с большими усилиями обратили их в бегство и преследовали, а на тех, кто стоял с краев, наседали белги, пока вернувшиеся аквитанцы их не перебили. Уцелевшие сложили оружие и громкими криками молили сохранить им жизнь. Роберт просил удерживаться от чрезмерной резни и настаивал, чтобы ее прекратили. С трудом удержал он от резни войско, возбужденное столь блестящим успехом. Когда волнение улеглось, тех из них, кто показался им предводителями, герцог взял в плен, а остальным разрешил вернуться на корабли при условии, что они дадут заложников.