II

До самого обеда мы обсуждали слова Хранителя. После завтрака к нам присоединился Нарт. Я спросил его, почему он не остался поговорить с Хранителем, но тот в ответ буркнул, что у него есть дела поважнее. Мирион скептически хмыкнул и пригласил его за наш импровизированный стол.

Я пересказал Странникам свою беседу с Сальвэ, и теперь мы все вместе гадали, почему он назвал меня Хранителем. Таллэ строил самые невероятные предположения о моем родстве с Сальвэ, причем его предположения дали бы сто очков вперед любому мексиканскому сериалу. Мирион говорил мало, но поглядывал на меня с подозрением – кажется, он думал, что я вожу их за нос и чего-то недоговариваю. Наконец мы сошлись на том, что надо подождать, пока Сальвэ снова сможет говорить. Правда, Мирион предупредил, что врачи вряд ли пустят нас к нему в ближайшие дни.

Наконец, наговорившись, мы разошлись по своим делам. Я вернулся домой, не забыв прихватить с собой пару кувшинов вина.

До самого вечера я бился над образом Храма, пытаясь хоть как-то разобраться в той мешанине, что передал мне Сальвэ. Я все запомнил, намертво зафиксировав ощущения в памяти. Проблема была в том, что образ был слишком бледный, – Сальвэ не мог толком сосредоточиться, и картинка вышла блеклой, словно старая выцветшая фотография. Да и ощущения, сопровождавшие зрительный образ, оставляли желать лучшего. Они были слишком размытыми и запутанными.

Я пытался разобрать образ на составляющие и так и эдак, но картинка все равно оставалась картинкой – за ней не чувствовалось реального места. Возможно, Храм был давно разрушен или сильно изменился – такое тоже могло быть. Максимум, чего я добился, – это как следует зафиксировал мыслеобраз в памяти, очистив его от помех и лишних ощущений. В конечном варианте зрительный образ выглядел так: скала на фоне светлого неба. В скале большие ворота, плохо различимые, без подробностей. К воротам ведут каменные ступени, широкие и довольно высокие. Их много – до ворот метров сто. По бокам ступеней растут деревья, их почти не видно, кроны сливаются в бесформенные серые пятна. Ощущения – ветер. Пронизывающий холодный ветер, несущий свежесть. И фоном, тихо-тихо – плеск прибоя. Вот и все.

В принципе, образ был тусклым, но вполне рабочим. Вот только он никак не хотел оживать. Ну не мог я найти этого места, хотя потратил часа три на то, чтобы прочесать Астрал ближайших миров. Я проецировал этот образ в Астрал реальности и обшаривал его, ища реальный отклик. Пусто.

Периодически я сбивался, и тогда передо мной разворачивались астральные сферы, сотворенные мной по этому самому образу. Я просто создавал их в Астрале, когда чересчур увлекался.

Обшарив миры Окраины и Центральные миры, я сдался. Оставался еще Центр миров, но с ним было слишком сложно работать, и я оставил его на потом. Признаться, эта проблема глубоко задела меня – можно сказать, в профессиональном плане. Ведь у меня был особый талант по работе с координатами, я мог найти в Астрале кого угодно и что угодно по самому паршивенькому образу, а то и вовсе без него. А тут – спасовал. Конечно, я утешал себя мыслью, что Храм защищен магическими барьерами, не позволяющими постороннему магу найти его. Но изнутри меня грызли сомнения – казалось, что я сделал еще не все, что мог, что проглядел, проморгал, профукал какую-то важную деталь. Порой возникало ощущение, что я в шаге от разгадки, но промах следовал за промахом, и мне хотелось кусать локти от отчаяния.