— Пиши!

Его сосед протянул Густаву автоматическую ручку.

Густав понял, с кем имеет дело. Они хотят замести следы и отвести подозрение от настоящих преступников. Они опубликуют его фотографию вместе с его показаниями в газетах. И тогда Густаву не миновать встречи с прокурором. Но они-то уж будут ни при чем.

— Дайте взглянуть на фотографию, — попросил он.

— Этого нельзя!

— Тогда я отказываюсь!

— Ты пожалеешь!

— Месье, я должен знать, против кого даю показания!

Он сказал это так твердо, что старший пассажир ослабил свой натиск.

— Ты все равно его не знаешь! — сказал он.

— Тем более, месье! А вдруг мне придется с ним встретиться. И я не сумею опознать его!..

В разговор вмешался второй пассажир.

— Я думаю, шофер прав, Леон! Он должен знать, кого обличает.

В то же мгновение человек с сединой перевернул фотографию, и у Густава сразу упало сердце. На него смотрел Морис Шантелье.

— Ты его знаешь?

— Нет, — ответил Густав. — Но что он вам сделал?

— Это не твое дело!.. Пиши! Я буду диктовать.

Положение казалось безвыходным. Теперь эти двое, несомненно, пойдут на все. Густава не спасет даже, если он выскочит из машины и позовет полицейского. Они от всего отопрутся и его же обвинят в чем угодно: в попытке их обсчитать, в грубости, в шантаже. Он один, а их двое, и это, несомненно, ультра. А с ультра шутки плохи… Но в то же время не может же он пойти на такое низкое предательство, какое они ему предлагают. Он не пошел бы на него, даже если бы не знал Шантелье!.. Но как выпутаться из того ужасного положения, в которое он попал?!.

— Я не согласен, — сказал он глухо.

Холодный металл коснулся его затылка. И от этого прикосновения по телу прошел озноб.