— Да.

— Значит, десять миллионов старых!.. — прикинул в уме отец, он по привычке продолжал считать в старых франках. — Да, сумма приличная! У Шантелье таких денег в жизни не бывало!

Хозяин бара, Далишан, худощавый, с тщательно зачесанной лысиной, налил рюмку вина и придвинул ее Густаву.

В дневные часы в баре было мало посетителей, а он жаждал общения и обрадовался, что у него появился собеседник, хотя они с Густавом и недолюбливали друг друга.

— Вы слышали? — сказал Далишан. — Сегодня утром они выехали из Пьена на машинах…

Мадлен присела рядом с отцом, подперев кулачками щеки.

— А что же им делать? — сказал Густав. — Если закроют рудники, им придется эмигрировать!..

Далишан вскинул руку вверх.

— Подумайте, они нашли себе союзников! А где?!. В России! Русские отказались грузить для нас уголь!..

— Если так пойдет, — вставил слово старик, сидевший за соседним столиком, — то Париж скоро окажется без света!

Все помолчали, осмысливая мрачную перспективу, нарисованную стариком.

— Наша учительница Жозетт сказала, — вставила Мадлен, — что мы будем каждый день собирать деньги для горняков Лотарингии!..

Далишан погрозил ей пальцем.

— На этот раз Эдмон с тобой не пойдет! И не думай!.. Я все узнал!..

Мадлен потупила глаза. Отец взял рюмку и посмотрел в нее на свет.

— Оттого, что ваш Эдмон будет сидеть дома, ничего не изменится!.. — сказал он, улыбаясь. — Вот увидите, горняки получат свои деньги!..

Далишан пожал плечами.

— Сильно сомневаюсь!.. Их поддерживают только коммунисты!.. И вот такие люди, как вы, Густав!.. Вы пожинаете сейчас плоды вашего легкомыслия. Сидите здесь, вместо того чтобы зарабатывать деньги!..

Лицо его вдруг приняло предупредительное выражение. У стойки, устало к ней привалившись, стоял Морис Шантелье.

— Кофе и рюмку коньяку! — сказал он.