Вчера получила, ожидаемое уже, твое письмо. Вернее, я ездила в Новосибирск на базар (Женьке за фруктами и т. д.), а когда приехала домой – дома на столе лежало твое письмо – мама его вынимала из п/ящика. Ну а я получила от нее небольшую, но внушительную встряску, «выговор» (что ли), что я мешаю своими письмами «нормальной семейной жизни Вадика». Что я такая нехорошая и прочее, прочее в этом духе. Ведь первые письма она не видела, а о наших отношениях знает лишь поскольку–поскольку. Говорила я ей как-то, еще в тот раз, после приезда из Москвы, что люблю тебя, но она приняла это со смехом. Сказала, что, наверное, просто не знаю, что такое «любить», а между нами, просто, на ее взгляд, остались давнишние хорошие дружеские отношения и может быть та, так называемая «детская любовь»! Ну что, я ей конечно, ничего не доказывала, не пыталась изменить ее мнение на это, т. к. незачем это, в двух словах этого не высказать, а периодические ее в это посвящать я не хочу. Я никогда маме не говорила подробно (так вскользь иногда) о своих чувствах, отношениях к кому-нибудь, и вижу, и знаю, что во многих вопросах мы не понимаем друг друга. Но что это я, завела о маме «длинный разговор», прости.
Хороший мой, нет, ты прелесть, эти твои письма (старые) меня заставили и смеяться, и плакать. Боже мой, ну зачем нам выпали такие испытания. Я тоже на Новый год была с тобой, писала с тобой, хоть и не находилась одна. Но настроения – не было, и все-таки, было бы лучше, если б я осталась на Новый год в Москве, и встретила этот Новый год хоть где, хоть в полузамерзнувшем виде не улице, хоть в метро, но быть с тобой. А так, ни у тебя, ни у меня не было настоящего, по-настоящему счастливого Нового года. Ты был в ситуации немного лучшей, чем я: ты мог быть «наедине» со мной: читать письма, писать то, что рождалось, каким-то способом разговаривать со мной, а я сидела в шумной, немного чужой мне компании и могла только вспоминать, мысленно целовать, писать и разговаривать с тобой, и даже мысленно танцевать.
Но не будем вспоминать старое, хотя бы в письмах. Оно очень хорошее это наше милое старое, но будем, может быть, когда-нибудь вместе о нем вспоминать с благодарностью и биением сердца.
Будем ждать, надеяться, а я верю, почему-то, что через совсем немного это осуществится. Я буду стараться сделать это и верь мне, родной мой, что я хочу это сделать, и я не теряю надежды, что мы будем вместе, верь Вадька.
Ах, Вадик, славный мой. Я слышала, какая-то легенда говорит, что бог создал сначала всех людей целыми (кажется, это из Библии), а потом почему-то разбил каждого на две части и разбросал по свету. И вот ищут целые века одна половинка другую – и все не находят.
Дорогой мой. Ведь мы с тобой – эти две половинки, и у нас все общее: и любимые, и нелюбимые, и мысли, и сны, и желания. Мы понимаем друг друга с полуслова, даже без слов – одной душой. И вот, если я должна отказаться от тебя!!! Это ужасно, этого не должно быть, но увы… судьбы покажет, или надо ею управлять, а?
Новосибирск, 2.7.1969
Мой дорогой, единственный любимый и настоящий друг. ПРИВЕТ!
Пишу тебе лишь сейчас, хотя с момента получения твоего письма прошла уже неделя, вернее, 11 дней (получила я его 19 июня). Не стала на него отвечать (вернее, сразу же ответила, но не отправила – вот лежит то не отправленное письмо передо мной, т. е. думала, что ты его уже не возьмешь, т. к. будешь дома (
А ты то, что замолк? Отправил мне свои «старые письма» и успокоился, да? Но не обижайся, мой родной, знаешь ведь, что я шучу. Я прекрасно понимаю, каким должен быть для тебя насыщенный день. Ты уж давай себе отдых-то. Очень устаешь, много работы, да? Но я тебя не жалею, а просто сочувствую, и в то же время нельзя себя так перегружать. А если нет времени, то в свободную минутку лучше отдохни, походи по Москве, а не ломай голову себе с письмами. И мне будет легче, если я буду знать, что ты отдыхаешь, а не пишешь письмо, прилагая все свои последние силы, и для тебя, и для меня, и для письма это будет лучше. Договорились?
А за те старые письма я должна тебя очень поблагодарить – доставили мне преогромнейшую радость и подтвердили мои многие сомнения и предположения. А по секрету, Вадим, где же ты хранишь все эти «документы»? Не находила-ли Эля ни одного твоего или моего письма, а?
Как ты отдохнул дома? Как тебя встретила дочь, и ты ее, ходил ли с ней к морю? Пиши, мне все это очень интересно. Как вообще поживает город моей любви, город, который, наверное, никогда не сгладится в памяти, а?
Мы же здесь тоже ходим каждый день к морю, «валяемся» на пляже на песочке, загораем. Немного уже, конечно, загорели. Температура у нас стоит чудесная – 30–38 градусов, жара. Только вот вчера не ездили на море – испортился кран с водой, пришлось ждать дома сантехника. А сегодня, как только тебе допишу – сразу же отправимся на море. Одним словом, отдыхаем неплохо, рады, что стало тепло. Так уж надоел этот холод. Поедем мы где-то в числах 20–25 июля, так что, к сожалению, огромному, тебя я не увижу в Москве, ничего не поделаешь, исходит срок моей визы 25-го июля. Так вот и приходится до этого дня уехать, истинно говоря – не хочется, во многих отношениях.
Не хочется мне переписывать то свое старое письмо. Так первый лист тебе отправила. Прочитаешь хоть, что пишет эта также «ненормальная» Инна.
Вот мои все новости. Не знаю, куда и как писать. Наверное, уже это мое последнее письмо, т. к. в Москве ведь ты не будешь до 7 августа. Но что ж, обещаю, что напишу из Праги, вот честное слово, если хочешь мне писать, то пиши домой в Прагу, знаешь ведь адрес. Только, дорогой мой, как ни обидно, придется писать только «в засекреченном виде», т. е. давай придумаем имя девчонки, и писать все от женского имени, конечно, самые простые письма, которые бывают между подругами (с твоей стороны). Думаю, что лучше так поддерживать переписку, чем никак. Возьми какое-нибудь простое имя и фамилию хорошо, т. к. твою фамилию муж знает. Иначе никак нельзя.
Схожу я обязательно еще раз к Эдику, может быть, они там уже живут – узнаю.
А пока, крепко целую, желаю удачи во всем, пиши сюда до 20-го июля, а туда, как захочешь. На конверте пиши (на обратном адресе) только город имя и фамилию. Договорились?!
Надеюсь, что еще увидимся, и даже не через большой промежуток времени.
Инна.
В Академгородке 11.7.1969.