Я вообще-то к этому вопросу готовился и черновой набросок свежего сна выложил Викторычу сходу:
— Был, дня 3 назад, но все касается следующего года, поэтому я решил, что дело несрочное и не побежал сразу докладывать, слушайте, все о невозвращенцах.
Викторыч опять быстро напрягся и сделал стойку, ну прямо как гончая собака.
— В апреле будущего года в США попросит убежище наш представитель при ООН Аркадий Шевченко. В августе там же во время гастролей останется Александр Годунов, танцор Большого театра, а в сентябре из Швейцарии не вернутся фигуристы Белоусова и Протопопов. Если вас интересует мое мнение…
— Ну говори конечно…
— То с Годуновым и фигуристами можно было бы решить вопрос мягкими средствами, они же давно просятся, чтоб их отпустили работать на Запад, вот и надо их отпустить, тогда не сбегут.
— А про дипломата что скажешь?
— Тут вопрос сложнее… в моем сне был намек, что он давно работает на некую западную разведку, так что тут не берусь ничего советовать…
Викторыч почесал в затылке и тяжело вздохнул:
— Ну и задал ты задачу с этим Шевченко, и что теперь с ним делать — это ж протеже самого Громыко…
— Не могу знать, тщ подполковник, мое дело доложить, а решения принимать будут более ответственные товарищи.
— Хорошо, иди с глаз моих, пока не наболтал еще чего-нибудь лишнего. Да, еще один вопрос — нам нужна постоянная связь с тобой, в институте тебя через деканат можно найти, а домой тебе завтра городской телефон поставят, вот телефон спецов с ГТС, договорись насчет времени.
И я взял бумажку с телефоном и ушел с глаз его. Коробку с видаком забросил в машину, отзвонился из деканата Борюсику Немцову, он посоветовал, где у нас можно найти фарцовщика по шмоткам, чтобы не кидалово было, а дальше рванул к этому фарцовщику отоваривать полученную премию.
Сидел он в микрорайоне Верхние Печеры, который только-только начал строиться, буквально пяток панельных 9-этажек стояло посреди бескрайних полей. Домофонов пока нет, так что поднялся к квартире барыги и позвонил условным звонком, который мне Боря сообщил, он сразу и открыл. Чего только в его хате не было… выбрал для Анюты аляску с оранжевой подкладкой, потом сапоги югославские на манной каше (надеюсь с размерами не промахнулся) и белье двух цветов, пусть не только сама порадуется, но и меня порадует. Себе же взял венгерскую кожаную куртку и ботинки какие-то хорошие, с высокой шнуровкой, пригодятся в нашем гнилом климате. Обошлось все в тыщу с хвостиком.
Потом назад в политех, полюбовался некоторое время на то, как Анюта командует компанией девочек в купальниках (сурово, так даже я не могу), да и забрал ее с собой, хватит мол на сегодня, домой пора. А кубиковая линия? — напомнила она. — А ну ее в болото, я и так много сегодня сделал, — отрезал я. И мы укатили домой… видак и одежду я в багажник засунул, чтобы она раньше времени не обрадовалась, вытащил все пакеты и упаковки только возле гаража, на вот, подержи, пока я машину загоню. Анюта, по всему видно было, сильно заинтриговалась, но марку невозмутимой нордической красавицы выдержала, ни одного вопроса не задала, пока мы домой не зашли. Но уж после распаковки покупок не выдержала, повисла у меня на шее чуть не со слезами на глазах… присмотрелся — точно слезы текут. Сказал конечно, чтоб слезы отставила, а покупки примерила, вроде послушалась.
Все подошло как нельзя лучше, все же глаз у меня на такие дела наметанный. Анюта гордо прошла в аляске и сапогах по всей нашей длинной квартире и даже хотела на улицу выйти, но я ей отсоветовал, успеешь еще. Пакет с бельем тоже открыла, внимательно изучила каждый предмет, мерить уж не стала, но кажется все понравилось. Меня тоже заставила надеть обновки, высказала несколько критических замечаний, но видно было, что чисто для галочки, моя куртка с ботинками ей тоже понравились. И только тут она заметила красивую коробку из-под Филипса.
— А это еще что такое?
— А это, Анюта, видеомагнитофон системы VHS производства компании Филипс, сделано в Голландии, и сейчас мы на нем будем смотреть художественный фильм «Омен»… «Изгоняющую дьявола», извини, не достал, вместо нее есть еще «Звездные войны» и «Кулак ярости», — и я протянул ей обе кассеты.
Она с недоверием изучила их со всех сторон и наконец озвучила вопрос, который я давно ждал:
— И откуда у тебя все это, скажи на милость?