Глава 118

Почти полтора часа понадобилось Хантеру, чтобы рассказать Гарсии, капитану Блейк и Алисе о том, что случилось с ним, начиная с прошлой ночи.

— Признаюсь, — сказала Алиса детективу, — когда ты позвонил и попросил зайти в базу данных Калифорнийского отдела социального обеспечения и поискать информацию об удочерении Оливии, меня это удивило. Прежде я и представить себе не могла, что ее можно в чем-то заподозрить. Единственным подозрительным фактом, который я сумела раскопать, было то, как быстро уладились все бюрократические формальности. Калифорнийские законы об усыновлении и удочерении вообще-то очень мягкие. Единственное обязательное условие — приемный отец или мать должны быть, по крайней мере, на десять лет старше того, кого удочеряют (или усыновляют). Деррик Николсон окончил юридический факультет университета. Он обзавелся друзьями в судебной системе и перезнакомился с еще большим количеством влиятельных людей.

— С судьями? — произнес Гарсия.

— В том числе. Благодаря его связям и знанию законов Деррику удалось ускорить процесс удочерения в несколько раз. Обычно дело подобного рода занимает в Калифорнии от шести месяцев до года. На получение всех документов Деррик Николсон потратил меньше трех месяцев. Ему не задавали неприятных вопросов. Все прошло как по маслу.

— Чтобы обойти закон, надо его знать, — сказал Хантер.

— Верно, — согласилась Алиса. — С влиятельными друзьями возможно все.

— Ладно. Но откуда ты узнал, что Оливия собирается сегодня вечером заняться последней жертвой из своего списка? — спросил Гарсия.

— Я и не знал об этом, — ответил Хантер. — Все, что у меня было, — подозрения, поэтому мне пришлось блефовать.

Он коснулся кончиками пальцев двух неглубоких царапин на левой щеке. От пластыря детектив отказался.

— Ты блефовал? — переспросила капитан Блейк.

— Утром я заехал к Оливии, предварительно не уведомив ее о своем визите. Я сослался на то, что располагаю новой информацией и поэтому должен задать ей еще несколько вопросов. Когда вчера вечером мы с Гарсией беседовали с Оливией и ее сестрой, я попросил у них фотографию их отца, сделанную в то время, когда он был еще молодым. У Эллисон на комоде стояла старая свадебная фотография в рамке. Оливия передала мне ее из рук в руки. Когда она держала рамку в руках, то взглянула на снимок. Я увидел кое-что в ее глазах… какие-то сильные эмоции. Тогда мне показалось, что это горе, но утром, приехав к ней домой, я вернул женщине фотографию. В ее глазах опять что-то сверкнуло. Теперь я увидел, что это не горе. Чувство было более глубоким и, если так можно выразиться, окрашено болью. — Хантер потер глаза. — А потом я спросил, играл ли ее отец, когда они были маленькими, со своими дочерьми в театр теней.

— То есть, — сказала Алиса, — ты дал ей понять, что знаешь, для чего создавались «скульптуры».

Хантер кивнул.

— Однако Оливия не растерялась. Она притворилась, будто вопрос ее удивил, и ничем себя не выдала. Затем я спросил, не играла ли с ними мама теневыми марионетками. На этот раз хладнокровие ей на секунду изменило. Ее взгляд стал отрешенным, а черты смягчились. На лице Оливии появилось выражение безграничной нежности… но ненадолго. Внезапно она вновь стала суровой. Такого выражения на ее лице я прежде не видел. И вот тогда я решил блефовать. Я сказал Оливии, что за ночь мы кое-чего достигли и теперь уверены в том, что в списке жертв убийцы осталось всего одно имя. Еще я сказал, что максимум через сутки мы узнаем, кто этот человек, и установим за ним круглосуточное наблюдение.

Гарсия улыбнулся.

— Иными словами, ты сказал человеку, которого заподозрил: если она не поторопится, то через сутки жертва окажется вне зоны ее досягаемости. Ты принудил ее действовать.

Хантер утвердительно кивнул.

— Но у меня не было ни времени, ни оснований возвращаться в управление и подавать запрос, чтобы мне выделили людей для наружного наблюдения. У меня не было ничего, кроме подозрений и прозвища.

— И ты решил в очередной раз нарушить правила и сам вести наружное наблюдение, — без малейшего неодобрения в голосе констатировала факт капитан Блейк.