— За то, что попался? Со всеми бывает. Забудь.

Рокше мотнул головой — так же как прежде, упрямо.

— Ты влип из-за меня. Сам пошел в ловушку, за мной. Не спорь, это ведь так.

— Великое дело…

Я попытался отшутиться; но не удалось — рыжий глядел на меня зареванными глазищами, и выглядело это… странно — словно ему больно смотреть прямо в лицо и он бы рад отвести взгляд. А еще у него покраснели щеки, лоб, уши….

— Я думал, ты сбежишь, — он заставил себя сказать это и отвернулся, потом встал на ноги, неслышным шагом отошел к окну, у которого застыл, глядя на потоки воды. И нова молчал. А я наконец-то понял, куда делись его иголки — он колол своими колючками себя. И совершенно напрасно. Здраво, собственно, он рассуждал, не ожидая от меня помощи.

Пару месяцев назад оно так бы и было. Не сейчас. Пару месяцев назад я и представить себе не мог, что наемный пилот, мальчишка может стать для меня чем-то настолько важным, что я наплюю на намек Олая Атома. Но не признаваться же в этом?

Вместо того чтобы оставить парня в покое, я подошел к нему, положил руку на плечо.

— Хватит себя грызть, — это было все, что я мог сказать.

Сказать бы больше, но язык словно прилип к зубам. Немыслимо признаться в своих старых планах, как и в том, что давно отказался от них. Не хотелось, пусть даже нечаянно, напомнить, что еще недавно на Ирдале он сыпал упреками, и подозрения его были совсем не надуманы. Казалось, он только начал не подчиняться, как нанимателю, не выполнять приказы — доверять мне, и его доверие оказалось — внезапно — ценным. Ради него можно было расшибиться в лепешку. Ради этого можно было послать в бездну Олая.

Вспомнив о старике, я вздрогнул, — в один момент голова просветлела и заработала. Не приведи судьба, он узнает о допросе Корхиды. Нельзя идти к Атому с предупреждением, как и подавать жалобу на самоуправство Эльяны. Если он узнает о провидческих догадках Анамгимара — у него появится искушение убрать меня. И ни одна душа в мире не поверит в то, что на допросе мне удалось соврать высокородному. Подумают — лгу, чтобы вывернуться и сохранить себе жизнь. Правде не поверят, ни за что не поверят. Убьют. А уберут меня — ничто не помешает уничтожить и рыжего.

Я стиснул зубы. Никогда еще против меня не оборачивался весь мир разом. Были враги. Были те, на кого я работал; пусть не друзья, но хоть отчасти — единомышленники. И вот, в один миг мне стало не на кого положиться. Только на себя самого, да еще на Рокше. И только тень надежды, что Судьба еще не наигралась мною и какая-нибудь случайность подкинет шанс.

Сердце отчаянно забилось в груди — бежать нужно: бросить все, и бежать. С трудом я подавил этот панический импульс. Я отпустил плечо рыжего, облизнул губы, чувствуя вяжущую сухость во рту. Мне нужно было выпить, несмотря на неудовольствие Рокше. Но лучше быть пьяным, чем дрожать от страха. Может, хоть голова заработает.

Я дошел до гостиной, взял початую бутыль со стола, взглянул на нее на просвет, откупорил и… у меня пропало всякое желание надираться. Вместо легкого цветочного аромата в нос шибануло вонью. Видимо кто-то из наемников Анамгимара, вдоволь отхлебнув форэтминского, не смог не напакостить по мелкому.

Бутыль полетела в мусор, а я принялся расхаживать по комнатам, уделяя пристальное внимание мелочам. Меньше чем через пять минут я был уверен, что в номере устроили обыск: не так, как мне было удобно лежали подушки на диване; трогали и картины, видимо, искали тайник, чья-то рука смахнула с рамы пыль: еще вчера я хотел отчитать прислугу за небрежность уборки.

Пройдясь по комнатам, отметил, что люди Анамгимара совали свои любопытные носы всюду: с равным усердием изучали и записи в инфосистеме и качество нижнего белья, лежавшего в шкафу. Более того, Катаки с подручными сумели обнаружить и вскрыть оба моих тайника. К счастью, ни в одном ничего предосудительного не было. Договор Рокше, как я и просил его, сжег. Единственная вещь, которая могла бы послужить компроматом — послание Алашавара — покинула номер ночью.

Повезло? Повезло….

Если бы запись попала в руки наемников Анамгимара, выкрутиться бы нам не удалось. А вот высокородный бы был заинтригован тем, как мне удалось соврать на допросе.

Везение было запредельным. Невероятным. И все же…

Прикрыв глаза, я попытался вспомнить вновь сумерки и белеющее в темноте лицо, звуки шагов охранника, каплями взрывающие реальность.