Немного помялся, под ждущим большего взглядом Вита, и решив, что даже если расскажет, то от этого кроме пользы никакого вреда не будет, продолжил.

– Это, можно сказать, дар принцессы харжитов. – И, опережая, вопрос брата Вита, добавил: – Где это произошло, я, при всем своем уважении к вашему ордену, не скажу. Завись от этого только моя жизнь, я бы вам доверился. Но это не моя тайна.

Такой ответ как оказалось, ещё больше взбодрил счетовода.

– А вместе с кинжалом принцесса тебе никакой другой предмет не передавала?

Подошедший учитель, уловив нежелание Тёма говорить, мягко попросил:

– Ответь, я ручаюсь за чистоту помыслов этого человека и тех, кого он представляет, по отношению к вам, моим ученикам.

Тём кивнул на эту просьбу и молча достал кольцо с семью самоцветами.

Эшшу и Клаус с любопытством, но без проявления особого интереса, посмотрели на кольцо принцессы. Чего нельзя было сказать о счетоводе. По его лицу было заметно, что он и обрадован, и озадачен одновременно. Но при этом кольцо в своих руках он держал недолго, и, вернув его норду, явно заторопился уйти.

– Спасибо. Нам надо быть у брата Юра быстрее, чем я предполагал раньше. Думаю, что я не ошибаюсь в своих предположениях, и мы скоро снова увидимся. Так, что до свидания.

Подойдя к ожидающим его братьям, Вит достал и прочитал свиток, после чего все четверо быстро шагнули в, разгоревшееся синим пламенем, окно портала.

Как только окно портала схлопнулось, Эшшу не удержалась от вопроса:

– Тём, и как тебе эти счетоводы из Ордена Плачущей Богини?

– Сдается мне, что вести подсчёт им сподручнее с помощью меча и кинжала, чем на счётах.

– И ты не ошибся, – подошедший Клаус подтвердил их догадки.

– Но и на счётах они считают замечательно. Я тоже до встречи с этими отважными ребятами был о них низкого мнения. Ибо не место торговцам и ростовщикам в Храме. Однако, пройдя с ними через общее дело, убедился, что это правильные счетоводы.

Клаус мечтательно усмехнулся своим воспоминаниям.

Утро девятого дня ничем не отличалось от утра восьмого.

Тём всё так же на автомате рубил последнее дерево. Ещё полтора дня и «оковы тяжкие падут, темницы рухнут и свобода!». Но может всё не так печально. Вон Клаус и Эшшу могут идти куда угодно, а не идут, тренируются рядом с ним. Теперь ведьма пыталась пробить «Щит веры» инквизитора, попеременно используя заклятия из арсенала сумеречных ведьм и недавно выученные молитвы. Клаус легко держал удар.

Без шансов для девчонки, определил Тём, и, отложив топор, достал из кармана гвоздь, которому он вчера круто поменял судьбу. Ещё вчера, попав в руки норда, это был обычный, уже слегка прихваченный ржавчиной, железный гвоздь. А сейчас Тём вертел в руках всё тот же вчерашний, но уже серебряный гвоздь. За ночь серебро с гвоздя не исчезло, что очень радовало норда. Значит вера ученика инквизитора была сильна, и этой силы хватило, чтобы эффект молитвы продержался всю ночь до утра. Вот и стрельнула, дождавшись своего часа, его ветка с магическим развитием. Раз с малым исцелением ран не получилось, будем использовать свои невеликие запасы маны с максимальной пользой. Вера верой, а без мана-мешка ничего бы не вышло. И пусть Клаус упорно зовет молитвой эти преобразующие железо в серебро слова, Тём не видел большой разницы молитвы с обычным магическим заклинанием.

К тому же Клаус признался, в разговоре с Эшшу, что, обещая обучить норда и ведьму молитвам, он до конца не верил в успех обещанного. Всё-таки Тём воин без навыков к владению силой (эк инквизиция вокруг слова «магия» круги наматывает и следы путает), а Эшшу что бы она про сумерки, свет и тьму ни рассказывала, остается ведьмой. А ведьма и Святое слово, это вам не пчелы и мёд. Это пчелы и медведь.