Георгий Иванов рассказывал, как «О. А. Судейкина, похожая на куклу, с прелестной какой-то кукольно-механической грацией танцует “Полечку” — свой коронный номер». Любопытно, что посвящение Судейкиной написал даже такой «резкий футурист», как Алексей Кручёных. Стихотворению «Всего милей ты в шляпке старой...» из литографированной («самописной») книги Кручёных и Хлебникова «Бух лесиный» (1913) предшествовала надпись: «О. Судейкиной-Глебовой посвящается». Однако затем по какой-то причине посвящение было срезано во всех известных экземплярах этой книжечки.
Известны и стихи молодого офицера Всеволода Князева, покончившего с собой в роковом 1913 году:
О. А. С.
Ольга Афанасьевна была душой артистического круга и, как всякий талантливый человек, была талантлива во всём. Многие хранили сделанных ею из цветных лоскутков и ниток изящных, неповторимых кукол. Две из них уцелели в экспозиции Музея Ахматовой в Фонтанном доме. Уйдя со сцены, она с успехом работала на бывшем императорском фарфоровом заводе, лепила статуэтки танцовщиц.
Вероятно, Северянин ценил каждую встречу с Ольгой Судейкиной, потому что спустя несколько лет, в уединённой Тойле, он в очерке «Сологуб в Эстляндии» рассказывал, как летом 1913 года Анастасия Николаевна Чеботаревская «проэктирует пикник»:
«— Жаль, что нет маленькой, — говорит она об Ольге Афан[асьевне] Судейкиной, которую очень любит. Впрочем, её любит и Сологуб, и я. Мне кажется, её любят все, кто её знает: это совершенно исключительная по духовной и наружной интересности женщина.
— Надо написать ей, — продолжает А. Н., — она с С[ергеем] Ю[рьевичем] теперь должна быть ещё в Удреасе. Отсюда не более двадцати пяти вёрст.
Мы с Ф. К. поддерживаем её»...
Не случайно Фёдор Сологуб писал: «Куколки, любите / Миленькую Олю...»
После революции Ольга Афанасьевна осталась одна: Сергей Судейкин, жизнь с которым складывалась непросто, уехал на Кавказ, а затем эмигрировал. Олечка жила вместе с Анной Ахматовой в Петрограде, и художник Юрий Анненков вспоминал, как они поддерживали друг друга в эти тяжёлые времена. Георгий Иванов с ностальгией писал в сборнике «Розы» (1930):
Анна Ахматова и Николай Гумилёв
Анна Андреевна Ахматова (1889—1961) и Николай Степанович Гумилёв (1886—1921) также познакомились с Игорем Северяниным на вечерах в артистическом кабаре «Бродячая собака» в 1912 году. В это время Гумилёв уже отметил стихи Северянина в своих статьях о русской поэзии, одним из первых критиков увидев за манерностью особый стиль поэта.
По воспоминаниям Владимира Пяста об Ахматовой, «с течением месяцев и лет голос и движения её становились только твёрже, увереннее, — но не теряли изначального своего характера. Так же и тёмные платья, которые она надевала совсем юной; так же и манера чтения, которая производила и оригинальное и хорошее впечатление с самого начала... Под кажущимся однообразием у неё, как и у Блока, скрывалась большая эмоциональная выразительность голоса и тона».
Молодая поэтесса в «ложноклассической шали» (Осип Мандельштам) запечатлёна на известном портрете Натана Альтмана. Даже Велимир Хлебников отметил присутствие Ахматовой в подвале «Бродячей собаки»: «Воздушный обморок и ах, / Турчанки обморока шали...»
Однако Северянин вспоминал, что ещё весной 1911 года заинтересовался стихами Ахматовой, которая «получила на конкурсе, устроенном журналом “Gaudeamus”, первую премию за какого-то, если не ошибаюсь, “фавна”. Я сразу заметил, что в стихах юного Жоржа или, как его называли друзья, “Баронессы”, много общего, — правда, трудноуловимого, — со стихами новоявленной поэтессы. Впоследствии это блестяще объяснилось, когда Иванов вступил в “Цех поэтов”, основанный покойным высокоталантливым Н. Гумилёвым и ныне здравствующим, в той же степени бездарным, Сергеем Городецким: нарождалась новая манера “акмеизма”».
Северянин и сам был основателем литературной «Академии эгофутуризма».
Обращаясь с письмом к Гумилёву, он не забывает дружески приветствовать Ахматову.
О своём ответном визите Северянин написал несколько позже, в 1924 году, уже после гибели Гумилёва:
Тогда Ахматова и Северянин участвовали, например, в «Вечере поэтов Петроградского Парнаса» в артистическом кабаре «Бродячая собака» 21 ноября 1914 года. По словам Чуковского, Ахматова вспоминала о каком-то из выступлений на Бестужевских курсах вместе с Блоком и Северяниным. Очевидно, речь шла о вечере «Писатели — воинам», который состоялся 15 февраля 1915 года.
В «Поэзе о поэтессах» Северянин с сожалением писал: