Ф. С. Киреев предположительно идентифицирует полковника, погибшего под Шали-аулом, с Алексеем Данильченко, который командовал бригадой в 3-й Терской конной дивизии, куда входил и 3-й Терский казачий полк[40].
Не эта ли контузия отразилась в описании ранения Алексея Турбина в «Белой гвардии» (центрального произведения М. А. Булгакова о Гражданской войне), где герою в Киеве также прострелили именно левую руку и где он бредил после такого тяжелого ранения? Турбин был при смерти, но после молитвы Елены очнулся и «воскрес», это произошло 22 декабря накануне Рождества, т. е. примерно через месяц после ноября. Поднялся с постели и начал ходить он 2 февраля[41]. А рассказ писателя «Красная корона», где говорится о душевнобольном герое, попавшем в клинику после пережитых им во время Гражданской войны потрясений, возможно, также имеет подоплеку, относящуюся к ноябрьским событиям, и М. А. Булгаков действительно бредил после контузии в конце 1919 г.? К сожалению, пока нет достоверных биографических сведений об этом. Но зато известно, что он бредил, болея тифом весной 1920 г.
М. А. Булгаков откровенно сообщает в показаниях 1926 г.:
Литературным трудом начал заниматься с осени 1919 г. в гор. Владикавказе, при белых. Писал мелкие рассказы и фельетоны в белой прессе. В своих произведениях я проявлял критическое и неприязненное отношение к Советской России. С Освагом связан не был, предложений о работе в Осваге не получал. На территории белых я находился с августа 1919 г. по февраль 1920 г. Мои симпатии были всецело на стороне белых, на отступление которых я смотрел с ужасом и недоумением[42].
Ю. Л. Слезкин вспоминал 21.02.32:
С Мишей Булгаковым я знаком с зимы 1920 г. Встретились мы во Владикавказе при белых. Он был военным врачом и сотрудничал в газете в качестве корреспондента[43].
С февраля 1920 г. М. А. Булгаков оставил врачебную практику и начал сотрудничать в белой газете «Кавказ». Согласно Д. А. Гирееву, М. А. Булгаков подал рапорт о том, что по состоянию здоровья не может продолжать службу в армии[44]. Это представляется правдоподобным, учитывая состояние писателя после контузии. В феврале же (?) 1920 г. М. А. Булгаков вернулся во Владикавказ из Пятигорска, куда ездил на сутки, после чего заболел возвратным тифом. Вероятно, начало болезни отразилось и в финале «Необыкновенных приключений доктора», помеченного февралем 1920 г. (поскольку Т. Н. Лаппа также вспоминала о насекомых в связи с заболеванием мужа):
Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами[45].
В это время деникинцы отступили из Владикавказа, а жена писателя побоялась вывозить его больного. Когда М. А. Булгаков стал выздоравливать, в городе уже правили красные[46]. Писатель сам давал соответствующие показания в 1926 г.:
В момент прихода Красной Армии я находился во Владикавказе, будучи болен возвратным тифом[47].
Попробуем проследить, мог ли Б. Е. Этингоф пересечься с писателем на фронтах Северного Кавказа в этот самый период Гражданской войны 1919—1920 гг. И кем же он был?
Борис Евгеньевич Этингоф (1887—1958) – профессиональный революционер, член партии с сентября 1903 г., участник революции 1905 г. Вел нелегальную партийную работу в Вильно и Варшаве, Могилеве, Могилевской губернии, в Выборге, Териоки и Тифлисе, подвергался преследованиям со стороны царского правительства: сидел в тюрьмах, неоднократно был в ссылках, некоторое время скрывался в Германии. С 1910 по 1914 г. был студентом-вольнослушателем юридического факультета Петербургского университета, давал уроки и постоянно сотрудничал в энциклопедии «Брокгауз и Эфрон» (ил. 2):
Этот период мне приходилось почти целиком отдаваться изысканиям заработка литературным трудом, уроками и заказами по рисованию и скульптуре[48].
Будучи студентом, Б. Е. Этингоф сам также брал уроки скульптуры у И. Я. Гинцбурга (ученика М. М. Антокольского) (ил. 3). Б. Е. Этингоф, как и оба скульптора, происходил из виленских евреев, т. е. был их земляком. И как М. М. Антокольский благотворительствовал юному И. Я. Гинцбургу, так и И. Я. Гинцбург был готов покровительствовать молодым, подающим надежды, ученикам-евреям. Б. Е. Этингоф всерьез думал о художественной карьере, однако после некоторых колебаний выбрал путь профессионального революционера. Н. Б. Этингоф вспоминает:
Гинцбург
В годы Первой мировой войны Б. Е. Этингоф
зачислился на работу на фронте в качестве заведующего врачебным пунктом, а затем контролера Кавказского Комитета Союза Городов[50].
При этом он выполнял задания партии по пропаганде среди солдат в войсках на турецком (в Западной Армении) и персидском фронтах, где познакомился и сблизился с С. М. Городецким. Поэт вспоминал:
Февральская революция застала меня в Персии. Там в обстановке отступающего нашего фронта я познакомился и сдружился с большевиками – доктором С. М. Кедровым и ревизором Б. Е. Этингофом. Они меня и ласково, и сурово вводили в круг идей, которыми я сейчас живу. Впечатления тех дней отражены в моем романе «Алый смерч»[51].
В письме к Б. Е. Этингофу С. М. Городецкий вспоминал: