Теперь на моем лице все же появляется подобие улыбки. Нет, в какой-то степени я рад, что она решила согласиться, но этим сорока еще больше вогнала меня в мозговой штурм.

— А я воровок.

— Туго придется, да?

Скромная перекидывает волосы через плечо, открывая шею. Сглатываю шумно, но громкая музыка заглушает этот звук. Поздравляю, Орел, купился на поверхностный развод.

— Заигрывать умеешь, — отмечаю, поворачиваясь к ней всем корпусом, — похвально.

— С чего начнем? О тебе я знаю достаточно, птенчик.

— Уменьшительно-ласкательно? — Брови ползут на лоб. — Прогрессируем.

— Рада стараться. — Улыбается, и на первый взгляд улыбка вполне искренне выглядит. — Итак, что дальше? Опять пафосное кафе?

— Нет, — поднимаюсь и нагло хватаю ее за руку, — сближаться будем.

Вырывает руку из моего захвата и в миг становится серьезной.

— Я про медляк, сорока.

Киваю на танцпол, где многие по парочкам разбились. Всему виной медленная композиция. Раньше меня тащили, а теперь мне приспичило. А все из-за желания оказаться ближе к ней, пощупать, понюхать, погладить. Как ребенка, манит меня она. Новая игрушка.

— Будешь распускать руки…

— Пырнешь ножом. Я понял.

Миролюбиво выставляю ладони вперед. Скромная прищуривается, но с гордым видом подходит ближе. Аккуратно помещаю пальцы на тонкую талию и продвигаю ее к себе на максимум. Расстояние между нами есть, хотя я бы еще сократил.

— Сорока…

— У меня имя есть. Если уж собрался представить меня своей девушкой, то будет странно, что ты и имени моего не знаешь.

— Твое имя на сердце татухой выбито, — подмигиваю, а она отворачивается, — у меня так-то тоже оно есть. Не пернатый, не птенчик и не птичка, мать его.

— Я поняла. — Мурчит через зубы.

Останавливаю идиотские покачивания, понимая, что танец не удался, снова за руку беру, пальцы переплетаю за каким-то чертом и веду к выходу. Лучше поговорить в другой обстановке.