Да и что можно сказать в такой момент?

Радости на наших лицах не было давно. Все улыбки больше походили на оскалы или приклееный кусок бумаги, который вырезали из дешевой газеты или супер модного журнала. Тут уж кому как повезет.

Зато напряжение витало между нами. Его было хоть отбавляй. На каждого по пять тонн не меньше. Я вроде старалась помогать родственникам, но мыслями летала то в прошлом, то вновь прокручивала разговор с Орловым. Говорил ли он правду? Неужели и правда удалил видео?

Если за эти дни к нам не пришли подручные его отца, то скорее всего пернатый сдержал слово. Только почему от этого мне легче не становилось?

— А где отец?

Арс пришел, выбросив мусорный пакет, и смотрел по сторонам. Его шапка съехала на бок, да и куртка запачкалась, но выглядел он все равно отменно. Ромку с каждым годом напоминал все больше. До того, как нашего старшего брата не стало, они были противоположностями, а теперь… Словно близнецы.

— Не знаю. Я думала, он с тобой.

Стянула грязные перчатки с пальцев и шмыгнула замерзшим носом. Хоть погода сегодня радовала, но шнобель замерз. Так же лихорадочно принялась глазеть вокруг и вскоре наткнулась на шатающуюся фигуру. В сердце мгновенно кольнуло острым разочарованием.

— Так и знал.

Процедил сквозь зубы Арсений, развернулся и пошел прочь. Я смотрел ему в спину и слова не сказала. Брат всегда так поступает. В первые несколько месяцев он даже помогал, понимал папу, вытирал за ним рвотные массы, мыл, поддерживал, а потом в нем что-то сломалось. Не знаю, о чем они говорили, что именно папа сморозил по пьяни, но Арсений от него отвернулся. Возилась с отцом только я, ведь не могла его бросить. Он и Арс — все, что у меня есть. Нам нужно друг за друга держаться, а не наоборот.

Я тяжело вздохнула и побрела навстречу папе. Он улыбнулся и буквально повис на мне. Пришлось вызвать такси, ведь до Арсения я не смогла дозвониться. Папа что-то бубнел в машине. Даже песни петь пытался, а после и вовсе расплакался, как бывало у него после конкретного перебора с алкоголем. Я уже не краснела от того, как поглядывал таксист в зеркало заднего вида. В такие моменты, кроме жуткого разочарования, ничего не испытывали. Ни стыда. Ни страха. Ни боли. Ни-че-го. Человек ведь ко всему привыкает. Так он устроен.

Папу еле вытащила из такси и довела до подъезда, а потом и до кровати. Едва его голова коснулась подушки, как тут же по комнате разлетелся храп. Я еще несколько минут смотрел ан анего и прислушивалась к дыханию, после чего услышала звонок в дверь. Думала, что это Арс, но дверь в его комнату скрипнула. Слышала, как брат, прихрамывая побрел к парадной, и потихоньку двигалась к коридору, где зазвенели голоса. Когда оказалась в ярком свете, замерла. Рядом с Арсением стоял…

— Сорока…

— Пернатый, — удивленно пропищала, совершенно растерявшись, — что ты тут…

— Так это и есть мажорик?

Арсений, долго не думая, замахнулся. Я даже глаза прикрыть не успела. Голос Саши влетел в уши.

— Чтоб тебя, а! Почему опять нос?!