— Работники клиники регулярно помешают объявления в газеты, а иногда делают и телеанонсы о своих питомцах, поэтому деньги, которые я им пожертвую, пойдут на благое дело. Они смогут купить медикаменты и оборудование и еще шире развернут свою благотворительную деятельность, — мечтала она.

Девушки взяли реквизиты клиники и съездили в банк, где перевели деньги с кредиток на счет ветеринарной лечебницы.

Все последние дни перед отъездом Ритка почти не расставалась с Жаком, он лишь на час-другой вырывался на работу, освободив всего себя для нее. Они ни разу не заговорили о будущем. Ритке этого хотелось, но она твердо решила не касаться столь щекотливой темы. Еще ее так и подмывало поинтересоваться — куда он дел свою постоянную подружку, которой ни с кем, кроме нее, он якобы не изменял? Но времени оставалось так мало, что не стоило растрачивать его на ссоры и взаимные претензии. Ведь она тоже выкраивала время для общения с Полем, что безмерно задевало Жака. Он же не знал, насколько платоническими были их отношения, и его мучил этот вопрос, но она даже и не думала раскрывать перед ним истину.

Иногда она задавалась вопросом: а насколько реально все происходящее? Столь бурной жизни она не могла вообразить даже в самых смелых мечтах! Ритка словно окунулась в быстрые воды горной реки, которые вертели ее и крутили как щепку, и ей было не до глубокомысленных размышлений, требовалось внимательно следить, куда ее вынесет в следующий момент. Но вот еще несколько поворотов — и она оказалась в чистой заводи.

Они с Жаком ехали по Сене на бато-муш. И эта экскурсия сильно отличалась от той, в которую Ритка сто лет тому назад отправилась с Натали. Да, ей казалось, что прошла целая жизнь с того момента, как она прилетела во Францию. Столько событий, столько переживаний случилось с ней за эти дни, что они растянулись во времени до размеров бесконечности. Жак заверил, что ночью кататься по Сене гораздо романтичнее, и это действительно было так.

Они сидели на лавочке, тесно прижавшись друг к другу, не в силах разжать объятий. Она любовалась видами прекрасного города и мысленно прощалась с ним. Когда она еще сюда попадет?

— Ты приедешь ко мне? — спросил Жак.

— Ну, если позовешь.

— Я позову, — глядя куда-то вдоль берега, сказал Жак задумчиво. — Я уже тебя зову.

— Но ты же намекал, что несвободен, — осторожно заметила она, чувствуя, что он не играет с ней.

— Это она несвободна, — скривил губы Жак. — И там так все запутанно… Но тебя не должно это волновать. Я разберусь с этим, дай мне время.

— И там все запутанно? — сочувственно переспросила Ритка.

— Везде все запутанно, но только не у нас с тобой. Как только я тебя увидел, я понял — хочу ее, и все тут.

— Да, нам обоим не помешает слегка остудиться, — заметила Ритка.

— Надеюсь, ты не намекаешь на купание в Сене? — заволновался Жак и полез с поцелуями.

Волны раскачивали кораблик, словно люльку младенца. А свежий ветер холодил их лица. «Летучим голландцем» проплыл мимо них остров Сите. И Ритка, разглядев на нем собор Парижской Богоматери, высказала сожаление, что так там и не побывала. Жак тут же сказал, что это знак свыше — нельзя же всем говорить, что ты был в Париже и не видел собора, поэтому она должна будет обязательно приехать еще раз.

— Ты понимаешь, что в соборе хранятся неоспоримые доказательства существования Иисуса? Там есть легендарные фрагменты Креста, Священный гвоздь и сам Терновый венец. Ты же христианка, ты должна увидеть все это собственными глазами!

— О, ты меня убедил. Я только слетаю на пару дней домой, проведаю маму, и сразу же обратно, смотреть церковные регалии, — пообещала Ритка.

Ей было хорошо с ним, легко и приятно, словно они уже сто лет знают друг друга, и ей не надо кокетничать и выпрыгивать из собственной кожи, чтобы показать: «Вот как я умею!»

— Внимание, готовься, — сказал Жак, — мост Марии. Ты знаешь, что сейчас нужно делать?